За убегающим горизонтом

— Ваше суждение, принц, требует уточнения, — возразил Бугенвиль. — Мы действительно преподали туземцам истину. Но истина эта весьма печальна: не верьте посулам чужеземцев, бойтесь данайцев, дары приносящих, у них медоточивые языки и черные сердца…

Дно шлюпки зашуршало о прибрежный песок. Бугенвиль выпрыгнул из нее первым. Навстречу ему, придерживая шпагу, спешил шевалье дю Гарр, начальник караула. Всем своим видом шевалье показывал, что он примерный служака и честно исполнил свой долг. Остановившись в двух шагах от капитана, дю Гарр салютовал ему шпагой и, набрав в грудь воздуху, приготовился рапортовать.

— Не трудитесь, шевалье, — холодно сказал Бугенвиль, — я уже знаю все. Вы поставили нас перед необходимостью быть готовыми отразить нападение островитян. Вы поссорили нас с благородным, миролюбивым народом. Вы пролили кровь обитателей Новой Киферы. Именем короля я вас арестовываю.

— Мосье, я протестую…

— Замолчите, шевалье, — гневно крикнул Бугенвиль, — я не хочу и не могу более разговаривать с вами. Отдайте шпагу!

Дю Гарр хотел что-то сказать, но перед ним выросли де Бурнан и де Бушаж. Принц отстегнул у него шпагу.

Дю Гарра провели в палатку, которую занимал караул, и поставили вооруженных часовых. Были арестованы и три матроса, участвовавшие в убийстве.

Бугенвиль собрал короткий совет. Решили послать в глубь страны небольшой вооруженный отряд во главе с принцем Нассау. Принц должен был найти таитян и уговорить их вернуться на побережье.

Моряки стали подниматься в горы. Вокруг все цвело и благоухало. Каждый листок, пронизанный солнечными лучами, казалось, воплощал собой торжество живой природы. Но моряки ничего не замечали вокруг себя. Мелкие камешки, потревоженные тяжелыми морскими сапогами, с громким стуком скатывались вниз. Нигде не было ни души.

Наконец, после долгих блужданий, французы заметили большую группу во главе с вождем Эрети. Островитяне насторожились. Но принц демонстративно бросил на землю ружье, отцепил шпагу и, протянув вперед руки, пошел навстречу туземцам. Узнав принца, Эрети приблизился со скорбным видом. За ним к морякам боязливо подошли мужчины, а потом женщины, некоторые с грудными детьми на руках. Младенцы широко раскрытыми глазами смотрели на сверкающие пуговицы солдатских мундиров. Некоторые таитянки бросились, заливаясь слезами, на колени и повторяли: «тайо матэ», «тайо матэ» — «вы наши друзья, и вы нас убиваете!».

Де Бурнан, де Бушаж и д’Орезон стояли с опущенными головами, матросы сжимали в руках бесполезные сейчас ружья.

— Аибоу — приходите, — сказал принц и махнул рукой в сторону побережья.

— Иа оре на ое, — проговорил Эрети, — е меа роа те мауиуи но тау фафату — горе мое велико в моем сердце.

Принц выразительными жестами и немногими таитянскими словами, которые знал, дал понять, что происшедшее накануне никогда более не повторится, что вождь французов Путавери очень опечален и хочет сделать таитянам богатые подарки, чтобы прекратить возникшую было вражду. Но Эрети долго не соглашался привести своих соплеменников на побережье. Нассау уже хотел возвращаться, чтобы, посоветовавшись с Бугенвилем, решить, что делать дальше. Увидев, что принц собирается уходить, Эрети сказал несколько слов таитянам, и их отношение к морякам как-то сразу изменилось. Женщины надели на головы моряков венки, и островитяне вместе с французами стали спускаться с гор. Впереди шли принц и вождь Эрети, за ним, обнявшись, таитянки с моряками. Трудно было даже представить себе, что эти улыбающиеся люди только что предавались безутешному горю.

Вскоре счастливый смех зазвенел у того самого места, где пролилась кровь невинных людей.

— Какой счастливый и беспечный народ. Подобно детям, они легко переходят от горести к веселью, — сказал д'Орезон. — Как они легкомысленно относятся к жизни.

— Такое впечатление складывается, вероятно, потому, — отозвался де Бурнан, — что мы мало знаем таитян, их нравы значительно отличаются от европейских.

Бугенвиль, вернувшийся было на фрегат ввиду угрожавшей кораблям опасности, сразу съехал на берег, как только увидел, что таитяне пришли в свое селение. Он взял с собой в шлюпку куски разноцветных шелковых тканей, топоры, пилы, лопаты, ножи, кирки и другой инструмент, семена ржи, пшеницы, ячменя, конопли, огурцов, редиса, салата, спаржи.

Сначала Бугенвиль, разложив все это на земле, подошел к Эрети.

— Я очень сожалею, — сказал он, — что мои люди стали виновниками гибели нескольких жителей этого прекрасного острова, но убийцы будут сурово наказаны.

Эрети, казалось, понял, о чем говорил капитан. Он махнул рукой, как бы давая сигнал начать пение и танцы.