За убегающим горизонтом

Шелковая ткань вызвала у таитян неподдельный восторг. Бугенвиль подозвал мужчин и показал, как нужно пользоваться лопатами, мотыгами, топорами. Он попросил Эрети выделить небольшой участок земли, свободной от деревьев. Матросы сняли дерн, вскопали почву лопатами и посеяли привезенные Бугенвилем семена. Начальник экспедиции объяснил, как ухаживать за всходами, собрать урожай и из полученных зерен сделать муку. Бугенвиль дал таитянам попробовать хлеба и сухарей и объяснил, что это блюдо приготовлено из таких же вот зерен.

Затем на глазах огромной толпы местных жителей и моряков обоих кораблей из палатки вывели шевалье дю Гарра и трех матросов, участвовавших в убийстве мирных жителей. Бугенвиль приказал заковать убийц в кандалы и объяснил островитянам, что так на его родине Эноуа Парис — стране Парижа — поступают со всеми преступниками.

Один из таитян, высокий и стройный юноша в легком одеянии — парео, подошел к Бугенвилю, показал на длинные стволы ружей и мушкетов и попросил выстрелить из них, чтобы убедиться в силе этого оружия. Таитяне поймали несколько свиней, бродивших в роще, и привязали их к деревьям в сотне шагов от лагеря. Принц Нассау — лучший стрелок — и несколько матросов прицелились В животных и выстрелили. Все пули попали в цель. Животные упали замертво. Одна раненая свинья, оглушительно визжа, металась на привязи. Тогда грянул целый залп. Свинья тут же ткнулась рылом в землю. Это вызвало всеобщий крик удивления. Но через несколько минут таитяне, с интересом рассматривавшие страшные орудия, изрыгавшие смерть, забыли о них и занялись своими обычными делами.

В этот день меновая торговля шла очень оживленно. Таитяне приносили к кораблям десятки свиней и сотни кур — маленьких, покрытых пестрыми перьями. Шлюпки отвозили на суда целые горы бананов и кокосовых орехов.

Вечером Эрети пригласил Бугенвиля и нескольких офицеров на ночной лов рыбы. Пироги спустили в спокойную, защищенную со всех сторон бухту. Зажгли факелы. Таитяне, стоя на носу с длинными копьями, мгновенно протыкали насквозь всплывавшую на свет рыбу. Это они делали очень искусно. Никто из французов не смог ударить копьем хотя бы приблизительно так, как это делали туземцы.

На следующий день почти все приготовления к отплытию были закончены. Больные чувствовали себя значительно лучше, продовольствие, свежая вода и лес были погружены на корабли. Ветер был благоприятным, и на судах начали ставить паруса.

Как только Эрети заметил это, он сел в пирогу и подплыл к фрегату. Поднявшись на палубу, он обнял Бугенвиля, принца, Бурнана и Коммерсона и просил не отплывать так скоро, ведь еще не прошло условленных восемнадцати дней. Вождь беспрестанно показывал то девять, то восемнадцать камешков и просил остаться на такой же срок.

Бугенвиль пытался объяснить, что с радостью пробыл бы на острове еще некоторое время, но потеря шести якорей и ненадежность стоянки в бухте заставляют его покинуть Отаити.

От берега отделилась большая пирога, в которой среди женщин был таитянин, попросивший накануне пострелять из ружей.

— Аотуру, — указывая на него, сказал Эрети. — Его зовут Аотуру.

Когда юноша поднялся на борт, он обратился с новой, на этот раз очень удивившей Бугенвиля просьбой — взять его в неведомую Эноуа Парис, страну Парижа.

Он ударил себя в грудь и сказал:

— Путавери. — Потом, показав пальцем на Бугенвиля, произнес — Аотуру. — Так совершился обмен именами, принятый между друзьями на Таити.

Эрети хлопнул его по спине, подошел к Бугенвилю и тоже похлопал по плечу. Этим он дал понять, что поручает юношу таитянина заботам начальника экспедиции.

Пирога Эрети заполнилась подарками, которые ему преподнесли на фрегате. Наконец он, кряхтя, стал спускаться в нее. Но тут на палубу быстро вскарабкалась хорошенькая молодая таитянка. Она подошла к Аотуру и взяла его за обе руки, заглядывая в глаза. Аотуру обнял и поцеловал девушку, вынул из ушей три маленькие жемчужины и положил ей в руку. Она крепко зажала их в маленьком твердом кулачке и залилась слезами. Глаза Аотуру тоже покраснели, но он отошел от девушки с холодным и твердым выражением, не оставлявшим сомнений в его решимости покинуть родные берега и пуститься с чужеземцами в неведомую даль.

Девушка медленно спустилась по трапу в пирогу, которая наконец отвалила от борта фрегата. Глядя, как она удаляется, Бугенвиль задумчиво процитировал Вергилия:

Нет нам особых домов, мы в лесах обитаем тенистых,
Ложницы по берегам и по рекам зеленые нивы
Мы населяем. Но вы, если есть в сердце желанье,
Сей найдете хребет, я по легкой тропе вас направлю…

Ветер свежел. Вершины гор окутались черными грозовыми облаками, похожими на клубы дыма. Тучи сползали все ниже и ниже, и наконец хлынули потоки тропического ливня. Густая сетка дождя отделила моряков от Новой Киферы.