За убегающим горизонтом

Вивэ всем телом ощущал страшные толчки. Темная четырнадцатифутовая волна покатилась от берега и ударила в борт кораблей, как бы стараясь отшвырнуть их подальше в море. Пронесся странный гул, исходящий, казалось, из самых недр земли.

— Землетрясение… — прошептал Вивэ пересохшими губами.

Толчки продолжались не более четырех минут, но для всех они показались вечностью.

Небо раскололось, раздался удар грома, вслед за этим хлынули потоки тропического ливня. Молнии сверкали над островом, словно притягиваемые к нему. Вивэ судорожно цеплялся за вывороченные из земли корни деревьев, захлебываясь в потоках воды, которая неслась к морю, смывая все на пути. Когда, наконец, ливень понемногу начал стихать, Вивэ поднялся и увидел как из-за поваленного землетрясением дерева показался мокрый, весь покрытый грязью Лавесс. Он был без шляпы, и его редкие волосы облепили костистый череп. Мертвенно-бледный, иезуит казался выходцем с того света.

— Кажется, Бугенвилю помогает само небо, — пробормотал Вивэ.

— Скорее не обошлось без вмешательства нечистой силы, — ответил Лавесс, выжимая полы сутаны.

— О да, — кивнул Вивэ, — я чувствовал себя все это время как в аду. Хорошо хоть, что мы живы!

— Мою шляпу унесло в море, — произнес Лавесс.

— Боже милостивый! От транспорта отваливают шлюпки. Возмездие близится, — прошептал Вивэ с безнадежностью отчаяния.

Лавесс живо обернулся к хирургу. Природная хитрость и изворотливость вернулись к иезуиту.

— Не думаю, чтобы у Бугенвиля были достаточные основания обвинять нас в мятеже. Ведь мы не успели даже послать ему ультиматум, а вещественные доказательства… — Лавесс криво усмехнулся — Что ж! Пусть он их поищет. Уверен, что весь наш порох, да и захваченная нами мука последовали за моей шляпой… в море. Ну, что вы раскисли, Вивэ! Держитесь крепче, — жестко добавил Лавесс, впиваясь пальцами в плечо хирурга.

— Какое сильное землетрясение, — воскликнул Бугенвиль, выбираясь из шлюпки у берега. — Сколько деревьев выворотило с корнями. Чудо, что наши корабли удержало на якорях. Но где же мятежники?

Бугенвиль оглядел пустынный берег. Кое-где в беспорядке были свалены в кучу палатки, насквозь промокшие и занесенные песком, опрокинутые бочки, мешки, ружья и мушкетоны.

Из леса боязливо, по одному, выходили матросы, привлеченные заговорщиками. Бугенвиль пытливо всматривался в их лица.

Рулевой Помье, уже немолодой моряк, тяжело вздохнул и опустил голову. Бугенвиль положил ему руку на плечо:

— Друг мой, Батист, почему ты задумал бежать от своего капитана? Ведь ты толковый рулевой и всегда был на хорошем счету.

Матрос поднял голову:

— Это все их преподобие, отец Лавесс, — сказал он, отводя глаза в сторону. — Не пойму, как он уговорил меня. Эх, да все равно помирать! Велите, мосье капитан, повесить меня на рее или килевать!

Бугенвиль нахмурился. Он обвел взглядом всех: и прибывших с ним и принимавших участие в заговоре.

— Положение наше сейчас крайне тяжелое, — сказал он. — Вы все знаете: нам угрожают опасности, но опасности эти увеличиваются во сто крат из-за упадка дисциплины. К чему в конце концов привели действия заговорщиков? Только к тому, что у нас погибла часть и без того скудных запасов продовольствия.

Все тягостно молчали.

— И потому, — продолжал Бугенвиль, — я обещаю никого не наказывать, кроме убийц несчастных островитян Новой Киферы. По возвращении на родину эти преступники будут преданы суду…

Капитан сделал паузу.

— А теперь надо немедленно возобновить работы. Устроить лагерь. Запастись всем, чем возможно, и продолжать плавание… Мосье де Бурнан, возьмите на себя руководство сбором растений и фруктов, а мосье Коммерсон, надеюсь, поможет вам определить, какие из них пригодны в пищу.

С горы спускались д’Орезон, принц и группа матросов. Бугенвиль быстро пошел им навстречу и вдруг остановился, увидев доску, прибитую только сегодня утром к дереву. Доска раскололась надвое и лежала надписью вниз. Носком сапога Бугенвиль перевернул ее.

— Что ж, видно сама природа не пожелала, чтобы доска висела здесь, — сказал он негромко.

Теперь Сен-Жермен уходил с книгой куда-нибудь в отдаление, где его никто не мог потревожить, но не читал ее, а, держа на коленях, часами тупо смотрел на пенный прибой.

Ежедневно на поиски съестного отправлялось несколько отрядов. Моряки собирали лактанию, капустную пальму, стреляли горлиц. Но вскоре птицы, напуганные выстрелами, перелетели на соседний остров.