За волной океана

Размышляя, Борис Петрович не заметил, как на ходовой мостик поднялся командир. Он услышал звонкий доклад старпома и лишь тогда увидел Гаврилова. Капитан 2-го ранга подошел к вахтенному офицеру, что-то сказал ему, а затем поднял к глазам бинокль. Когда ближе подошли к судну, оказалось, что это были наши рыбаки — сейнер «Кайра». Судно лежало в дрейфе, и волна сильно кренила его с борта на борт, стоявший на мостике капитан держался за поручни, чтобы не упасть. Гаврилов переговорил с капитаном, уточнил обстановку, спросил, куда делся катер-нарушитель и не успел ли он проскочить в открытое море.

— Нет, катер спрятался где-то в шхерах, — заявил капитан. — Я умышленно здесь лежу в дрейфе, чтобы не дать ему возможности проскочить.

Убедившись, что пограничный корабль начал поиск катера-нарушителя, капитан «Кайры» с разрешения командира «Ястреба» дал команду выбрать якорь, и судно пошло в район промысла. Гаврилов между тем запросил вахтенного радиста, нет ли чего с берега. Штаб молчал. Тогда Гаврилов включил выносной пост связи и попросил пригласить к аппарату комбрига.

— Пятый, я — Первый, слышу вас хорошо. Докладывайте...

Гаврилов доложил Зерцалову о своих переговорах с капитаном «Кайры». Не забыл сказать и о том, что ветерана на борт принял, на корабле ему понравилось, сейчас он находится на ходовом мостике.

— Пятый, я — Первый, — ответил берег. — Не ждите улучшения погоды, ищите катер. Нарушителя надо задержать, и как можно скорее. Этого требует Центр...

«Центр, значит, Москва», — подумал Гаврилов, выключив микрофон. К нему подошел ветеран и, достав сигареты, предложил закурить. Но Гаврилов отказался. Тогда ветеран спросил:

— Я слышал, вы тоже воевали в этих местах?

Гаврилову не хотелось сейчас вести разговор на эту тему, но в глазах ветерана было неподдельное чувство доброты, искренности, и он тихо ответил:

— Воевал. На корабле акустиком плавал. Мне повезло. Хоть и ранен был, но выдюжил. Теперь вот командир корабля. Вы, Борис Петрович, небось больше меня повидали всякого на войне?

— Оно конечно, ордена да медали за спасибо живешь не вручали, — грустно молвил ветеран. — Я слыхал, что ваш сын служит на подводной лодке?

— Да. Теперь вот в училище готовится. Скоро поедет экзамены сдавать в Ленинград. Хочет стать морским офицером, и я одобрил его мечту.

Помолчали. Потом ветеран спросил:

— У Покрасова тоже есть дети?

— Дочурка пяти лет, — ответил Гаврилов и после паузы добавил: — Жена у него умерла после операции.

— А дочь где живет?

— У бабушки в селе. Кстати, мать Покрасова, — продолжал командир, — Феня Васильевна, приезжала сюда, и мне довелось не раз беседовать с ней. Как-то я спросил ее о муже. Она вдруг нахмурилась: «Что было, то быльем поросло».

— Так и сказала? — не поверил ветеран.

— Так и сказала, — подтвердил Гаврилов. — Мне стало больно за ее мужа, отца Покрасова, человек погиб на войне, а она даже не хочет слышать его имя. Правда, она жаловалась, что ее муж редко писал. Но ведь он был на войне, каждый час, каждую минуту смотрел смерти в глаза. И потом — главное вовсе не в том, часто писал или редко. Важно любить свою жену. Так, к слову сказать, было и в моей жизни. За всю войну я и десяти писем не написал. Но любить жену не перестал, она стала для меня еще роднее. — Гаврилов помолчал. — До сих пор я так и не понял, почему мать Покрасова не желала вспоминать своего погибшего мужа.

— Видно, не хотела тревожить своими воспоминаниями сына, — высказал предположение ветеран.

Гаврилов согласился с ним, но тут же заметил, что лично он ничего не таит от своих детей. Наоборот, когда сын пожелал стать морским офицером-подводником, он поговорил с ним откровенно, начистоту, сказал правду о том, что профессия подводника — удел людей смелых, необыкновенно волевых. Но сын был тверд в своем выборе.

— Как по-вашему, правильно я поступил? — спросил Гаврилов ветерана.

— Разумеется, — Борис Петрович провел ладонью по лицу, искоса глядя на командира. — Да, сыновья... — неопределенно молвил ветеран и вдруг спросил: — Ну, а как идет служба у старпома?

Гаврилов сказал, что Покрасов дело свое любит, но по натуре человек он самолюбивый. И все же из него выйдет командир. Ведь командир — это не просто должность. Это жизненная позиция. Убеждения. Партийность. Стиль работы и даже стиль жизни.