За волной океана

Катер между тем быстро ошвартовался к правому борту судна. В один миг Покрасов прыгнул на палубу траулера, за ним — пятеро моряков осмотровой группы. Брызги окутали их ледяным душем, но пограничники спокойно делали свое дело. Старпом, оставив одного моряка в катере и приказав ему отойти от борта и лечь в дрейф, направился в ходовую рубку, где находился капитан и штурман. Покрасов, представившись капитану и сказав о цели прибытия на борт сейнера, потребовал все судовые документы. Капитан — полный здоровяк с сигарой в зубах — ничем не выдал своего беспокойства, хотя Покрасов успел заметить, как он что-то шепнул своему помощнику — высокому белокурому рыбаку с золотым зубом. Тот качнул головой и хотел было выйти из рубки, но Покрасов преградил ему дорогу:

— Господа, всем быть на своих местах. Нам стало известно, что у вас на судне скрывается нарушитель советской границы. Мы вынуждены это проверить...

На лице капитана, густо усеянном мелкими красными прыщиками, появилась настороженность, его большие серые глаза холодно заблестели. Он дерзко ухмыльнулся и, глядя на Покрасова, спросил на ломаном русском языке:

— Что хотел искать русский офицер на мой судно?

В его голосе Покрасов уловил смятение, почти испуг, но сделал вид, что ничего этого не заметил. Капитан подал ему судовую роль, другие документы, и старпом внимательно стал их изучать. Толстяк, погасив сигару, старался быть спокойным, ничем не привлекать внимания наших моряков, но мичман Демин не спускал с него глаз и вскоре заметил, что толстяк часто поглядывает в сторону кормы судна, где болтался советский катер. Что он хотел там увидеть? Покрасов между тем листал документы. Судно действительно ловит рыбу; команда — пятеро человек, капитан — шестой. И все же надо в рубке собрать всю команду, а уж потом производить осмотр, что Покрасов и сделал. На его просьбу капитан торопливо ответил:

— Я вас понимай, одна минута, — толстяк схватил фуражку и хотел было сам собрать свою команду, направившись в помещение, но Покрасов попросил капитана, чтобы это сделал кто-то другой, скажем, боцман, а сам капитан находился бы в рубке и никуда не отлучался. Хитрые, с прищуром глаза толстяка забегали, он пытливо и насмешливо посмотрел на Покрасова, потом молча перевел взгляд на радиста, затем выглянул в окно рубки, посмотрел в сторону кормы, где наши моряки осматривали катер-нарушитель. И вот в этот напряженный момент Покрасов решил задать капитану щекотливый вопрос:

— Откуда у вас советский катер?

Капитан заговорил сразу, как будто давно ждал такого вопроса.

— Ночью плохой погода, ветер, дождь, мой матрос увидел катер, мы думал, там человек, — неторопливо говорил капитан, и по его тревожному голосу, и по путаному разговору почувствовалось, что историю с катером он придумал на ходу. — Там человек нет. Мы взял катер на буксир...

В это время в рубку вошел мичман Демин и доложил:

— Людей на катере нет, но я нашел вот это, — и он протянул Покрасову русскую деревянную матрешку, раскрашенную на деревенский мотив: женщина с полной грудью, в цветастом платке кому-то мило улыбалась, глаза у нее были большие, голубые, как небеса.

— Матрешка? — удивился Покрасов. — Откуда она у вас?

Ничуть не смущаясь, капитан объяснил:

— Русский рыбак подарил сувенир. Я был на катер и ночью потерял.

«Хитришь, господин хороший, на катер, да еще ночью, ты бы не спускался, да и с русским рыбаком ты не встречался, — отметил про себя Покрасов. — Ясно, что этот сувенир принадлежит тому, кто был на катере, а теперь куда-то исчез». Рыбаки, собравшиеся на палубе, злобно поглядывали на пограничников. Один из них, такой же полный, как капитан, с рябоватым лицом и длинным острым носом, подошел к Покрасову и заявил:

— Я есть боцман, мой люди ночью нашел катер. Ваши люди может взять катер. — И он широко улыбнулся, оскалив белые ровные зубы.

— А кто был на катере? — Не мигая, в упор спросил у него Покрасов.

— Человек...

— Где он? — все так же решительно задавал вопросы старпом.

Боцман застегнул на себе куртку, на которой блестели чешуйки от трески, качнул кудлатой головой.

— Нет катер человек... Может, буль-буль человек. Ночью был ветер, судно бросай как щепку...

— Человека будем искать у вас на судне, — распорядился Покрасов.

Он уже открыл дверь рубки, чтобы направиться в трюм, как на связь его вызвал Гаврилов. Доложив ему обстановку, старпом заключил: есть основание полагать, что на катере был один нарушитель и этот нарушитель где-то спрятался на судне.

— Ищите и не теряйте время... — И уже мягче Гаврилов добавил: — Игорь Борисович, я очень прошу тебя, обыщи все закоулки. Не мог исчезнуть куда-то человек с катера, сердце мое чует, что его крепко упрятали рыбаки!

— Постараюсь, Сергей Васильевич. Вы не волнуйтесь. По лицу капитана вижу, что рыльце его в пушку́.