За волной океана

Утром Гаврилов прибыл на корабль к подъему флага. Проходя мимо каюты старпома, он решил заглянуть к нему. Покрасов сидел за столом и что-то разглядывал.

— Вы ко мне? — поспешно поднялся он со стула.

Гаврилов заметил, что лицо старпома залилось краской.

— Игорь Борисович, в шестнадцать ноль-ноль в штабе флотилии будут подводить итоги учений. Пойдете со мной. Прошу на катер не опаздывать.

Покрасов шагнул к вешалке, чтобы взять свою фуражку и проводить командира. И тут Гаврилов увидел фотокарточку... своей дочери.

— Откуда у вас это фото? — командир словно ударил старпома взглядом.

— Варя подарила. Я попросил, и она подарила.

Гаврилов шагнул к столику и взял фотокарточку.

— Значит, это вы летели с Варей из Москвы, когда возвращались из отпуска?

— Я.

— И вы провожали ее на поезд?

— Да.

Гаврилов с тревогой подумал о том, что Варя, должно быть, ходила к Покрасову на квартиру, когда приезжала на неделю домой. И приезжала она, видно, не потому, что соскучилась по родителям, а для того, чтобы увидеть Покрасова.

— Не собираешься ли ты стать моим зятем? — нарушил тягостную тишину Гаврилов.

— Если Варя не станет возражать.

— А я? — повысил голос Гаврилов. — Разве я ничего для вас не значу?

— Вы тут при чем? Мне с Варей нашу судьбу решать.

— И вы все это время молчали? Вы все скрывали. Это не прибавляет вам, как офицеру, чести.

— Честь мою прошу не трогать, — обиделся Покрасов и, спохватившись, добавил: — Извините, Сергей Васильевич, но я не мог сказать вам об этом. Так хотела Варя.

Гаврилов устало присел на стул, пристально посмотрел на старпома:

— Ты, Игорь Борисович, чудишь...

— Я люблю Варю. И она меня любит...

Через минуту Гаврилов вошел в свою каюту и, свалившись в кресло, прошептал: «Варя, зачем тебе этот Покрасов? Игорь не тот человек, с которым у тебя может быть счастье».

— Товарищ командир, — услышал он за приоткрытой дверью голос дежурного по кораблю лейтенанта Озерова, — катер подошел к причалу. Началась посадка.

Гаврилов тяжело вышел на палубу.

«Странно, даже словом не обмолвился, — подумал Озеров. — Наверное, все еще переживает эпизод с этой чертовой лодкой».

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Матрос Климов, остро переживая случай в море, не заметил, когда в рубку спустился мичман Демин. Он молча сел на стул-вертушку, полистал вахтенный журнал, проверил в нем записи, поглядел осуждающим взглядом на подчиненного:

— То-то, брат. Командира в штаб пригласили. Командующий разбор учений проводить будет. Не завидую Гаврилову...

Климов знал: не миновать ему матросского суда, строгого, раздевающего душу до наготы. Командир в силу должностных обязанностей хотя и продраит с песочком, но сделает это деликатно, не унижая твоего человеческого достоинства, больше на сознание нажимать будет, а свой брат матрос всякие там либеральства — побоку! Соберутся сослуживцы на полубаке и напрямую: «Подзарос ты, Климов, ракушками! Сам с этим грузом на дно пойдешь и нас за собой потянешь! Кончай, братишка, на вахте мух ловить!..»

— Я, товарищ мичман, старался на вахте, — покраснел Климов.

— Это я сам видел. Ты вахту нес отлично. Старпом Покрасов дал промашку.

— Жаль... — вздохнул Климов и неожиданно поинтересовался: — Василий Кузьмич, я слышал, ваша жена приезжает?

Слабая улыбка мелькнула на румяном лице мичмана:

— Пока не едет она...

— Ситуация, — посочувствовал Климов своему командиру. — Вы здесь, она там.

— Да-а, — неопределенно произнес Демин. — Ты думаешь, что наше море каждого может приворожить? Нет, дорогой. Нам с тобой море, другим хлебное поле давай...

Мичману не хотелось распространяться о жене. Еще там, у нее дома, когда после свадьбы он стал собираться в дорогу, Аня стала уговаривать его уволиться в запас. «Я, Вася, всю жизнь прожила на земле, и нет для меня ничего дороже родного края». Демин признался ей, что ему будет тяжело расстаться с морем. Десять лет проплавал на пограничном корабле. И командир просит еще послужить на границе, передать опыт молодым ребятам.

Покинул село мичман Демин с камнем на сердце. Провожая его, Аня утирала слезы, просила поскорее возвращаться. Сколько, мол, служить на корабле? Вон седина уже на висках. Пора причаливать к одному берегу.

Акустики помолчали. Потом Климов спросил:

— Как же вы теперь?

Демин в раздумье произнес:

— Не знаю, что делать.

— Любит Аня вас?

— Еще как! Ане я верю, как самому себе.

Климов посоветовал:

— Вы ей не очень-то доверяйте... Моя Катя тоже клялась в любви. А что вышло? Выскочила за другого! Все они сейчас с ветерком в голове...

— Ты, Петр, не мели языком! Понял? Это твоя Катерина тебе в душу наплевала. Моя Аня не из таких!.. Приводи станцию в порядок. Я, пожалуй, отдохну немного.