За волной океана

Климов, оставшись один, вспомнил все до мелочей. В то серое, мглистое утро сторожевой корабль готовился выйти на охрану государственной границы. И хотя Климов привел свой боевой пост в полную готовность, на душе у него было горько. И виновата была в этом Катя, девушка из далекого кубанского села Степные огни. Еще недавно с мыслями о ней Петр уходил в море, нес трудную вахту. Он почти каждый день писал ей письма, находил для нее такие слова, что у самого замирало сердце. И она ему поначалу часто отвечала. В одном из писем Катя спрашивала, как ему служится на морской границе. Петр ничего не скрывал. Многое на корабле давалось ему с большим трудом. Ну, а что теперь для него самое главное, так это себя преодолеть. К примеру, стоишь вахту в шторм. Корабль бросает на волне как щепку, не усидеть у экрана станции. Но ты находишь в себе силы выстоять, не раскиснуть, значит, преодолеваешь себя. «Корабль — это наш дом, и каждый из нас старается не уронить его чести, — писал Кате Петр. — Наш замполит капитан третьего ранга Лавров, о котором я тебе уже рассказывал, как-то на политзанятиях сказал, что подвиг вызревает в буднях, в постоянном самовоспитании чувства долга». Вот я и стараюсь закалить себя. В одном из походов меня накрыла волна, сбила с ног и потащила за борт. Едва успел ухватиться за штормовые леера, а то бы оказался в морской купели. И веришь, Катя, я не испугался, потому что знал: если что, ребята спасут...»

Еще недавно Петр мог открыть Кате самые заветные свои чувства. Но только не теперь. В своих письмах к нему она стала сдержанной, словно бы стыдилась его. Когда провожала на службу, клялась: «Я буду ждать!..»

Мать, наблюдая за ними, гордилась сыном. Она давно заметила, что Катя так привязалась к Петру, что извелась за последние дни. И чемодан ему в дорогу собрала, и платок на память вышила, и фотокарточку свою подарила. Думалось матери: Катя останется сыну верна до конца.

Климов никак не мог понять, что же случилось с Катей? Ему вновь сделалось больно и горько. И уже в который раз он развернул ее последнее письмо, стал читать. «Петр, ты упрекаешь меня в том, что я охладела к тебе, — писала Катя. — Ты, безусловно, прав, и я скрывать не стану... Речка со временем тоже мелеет». В конце письма Катя обронила еще несколько загадочных фраз: «Ты же знаешь, что море не только прекрасно, но и коварно. Так и с девушками бывает».

Весь день на корабле прошел в делах и заботах, но Климов ни на минуту не забывал о Катином письме. Мичман Демин, человек по натуре дотошный, внимательно наблюдая за подчиненным, понял, как тот страдает. В море, когда Климову следовало заступать на вахту, он вдруг сказал:

— Петр, ты отдохни...

— Что?! — удивился матрос.

— Я все вижу, — добродушно улыбнулся мичман. — Катя, да?

— Она, товарищ мичман.

Климов все рассказал о своей девушке, ничего не утаив, даже дал мичману прочесть ее письмо. Демин в общении с людьми был прост, говорил с ними прямо, без всяких намеков, но тогда заговорил не сразу. Долго молчал, задумавшись, и коротко отрезал:

— Не любит она тебя...

— Я верю Кате! — горячо возразил Климов. — Она добрая, нежная...

— Слепая у тебя, Климов, вера. Нет в ней корня. Случись со мной что-либо, Аня сразу окажется рядом. Я знаю, как у женщин выбирать слабину. Тут, брат, надо овладеть и тактикой и стратегией.

И Климова тогда осенило: «Возьму и напишу Кате...» Писалась весточка любимой тяжко, матроса даже пот прошиб. Наконец письмо было готово. Петр заклеил конверт, написал адрес и поднялся в ленинскую каюту. Корабельный почтальон как раз собрался на почту. Климов попросил его отправить письмо заказным.

— Небось фото девушке посылаешь? — с улыбкой спросил матрос-почтальон. — Ладно, давай.

По кораблю прозвучал сигнал: «Начать малую приборку!» Климов спустился на свой боевой пост. Работать ему не хотелось — перед глазами стояла Катя. Он достал из ящика фотокарточку и пристально посмотрел на любимую, словно увидел ее впервые. Катя на фото мило улыбалась. И эта улыбка теперь раздражала Климова. Не давая себе отчета, он разорвал фотокарточку на мелкие кусочки: «Пусть не воображает, что жить без нее не могу! У меня тоже есть гордость!»

За спиной матроса раздались чьи-то шаги. Это в отсек вошел мичман.

— Климов, пойдешь на другой корабль.

— Кого-то надо подменить?

— Акустик на «Вихре» заболел, — сообщил мичман. — Надо друзей выручать.

Климов нес службу далеко в море. А в его родном селе жизнь шла своим чередом. Катя, уставшая, пришла домой с ночного дежурства на ферме. Мужа дома не застала — Федор работал в совхозе агрономом и уезжал в поле на рассвете. Катя достала из почтового ящика газеты и письмо, уселась на диван и посмотрела на конверт. Почерк Петра Климова она узнала сразу и дрогнувшей рукой надорвала конверт. «Здравствуй, незабудка! — писал Петр. — Привет тебе с далекого Севера, где зимой по улицам бродят белые медведи, а в высоком небе горит, разливается полярное сияние...»

— Все шутит! — вздохнула Катя. — Узнал бы, что я замуж вышла, другую бы песню запел.