За всю любовь

С французским дела у Линды обстоят нормально, и она беседует с молодым человеком, который рассказывает о проекте реставрации знаменитого парижского музея (она делает вид, что знает, о чем речь), а затем – с красавчиком перкуссионистом из Алжира, который только что приехал в Париж в поисках удачи. Однако все эти разговоры еще больше заставляют ее чувствовать свою ненужность и бесполезность из-за отсутствия собственной работы и будущего, где она могла бы быть независимой от Томмазо.

Вдруг Линда замечает, как Надин шепчет что-то на ухо загадочному мужчине в маске, не похожей на все остальные. Эта маска, нечто вроде футляра, закрывает пол-лица; видны лишь глаза с белой подводкой, рот и подбородок. Если бы не высокий рост, его можно было бы принять за сэра Боба Корнелиуса Рифо из Bloody Beetroots.

Мужчина смотрит на Линду, они будто обсуждают ее с Надин. Есть в нем что-то мрачное и вместе с тем притягательное, отчего Линде становится не по себе. Надин заканчивает свою приватную беседу и удаляется со странной улыбкой. Мужчина неподвижно стоит – кто знает, что он скрывает? – и смотрит на Линду.

«Зачем? – спрашивает она про себя. – Мы что, знакомы?»

И пока она ищет ответ на вопрос, вдруг понимает, что его глаза притягивают ее, как магнит, и она не хочет этому сопротивляться. Потом группка людей загораживает ей обзор, а когда люди расходятся, он исчезает.

Прошло несколько часов, а вечеринка и не думает заканчиваться. Линда уже устала, ей не хочется ни с кем говорить, и она выходит в сад подышать свежим воздухом, пока Томмазо беседует с другом – во всяком случае, так кажется со стороны, – об организации благотворительного мероприятия в посольстве Лиссабона.

В саду никого нет. Все гости в доме, пьют и говорят одни и те же банальности о положении современного искусства, и каждый готов сделать ставку и вложить свое состояние, прогнозируя успех новой восходящей звезды.

Линда смотрит на безумную скульптуру на краю бамбуковой рощи – гориллу, сделанную из вешалок из химчистки. Это такое странное зрелище вызывает у нее улыбку. Наверняка произведение какого-нибудь очередного самородка, которого откопала Надин.

Она подходит, чтобы рассмотреть скульптуру получше, и в этот момент замечает силуэт в зарослях бамбука: это тот таинственный незнакомец в маске «пришельца». Линда ничуть не смущается, стоит и смотрит на него, будто предлагая подойти. Что он и делает, неся в одной руке бокал с шампанским, а в другой – бутылку. Она смотрит, как он приближается легкой и уверенной походкой, лицо его – загадка, которую только предстоит разгадать. С едва пробивающейся щетиной и странным, немного безумным изгибом рта он невероятно сексуален.

Он подходит все ближе. Огонь свечей слегка колышется, ветер шелестит зарослями бамбука. Есть в этом что-то ритуально-загадочное, как и сама атмосфера, опасная и вместе с тем теплая, которая притягивает и пугает одновременно.

– Bon soir, – приветствует его Линда, поправляя маску на лице.

– Ш-ш-ш, – он прижимает указательный палец ко рту.

Делает глоток шампанского, решительно подходит и целует ее.

«На вкус ничего», – только и успевает подумать Линда.

И неважно, что это неправильно и, может быть, даже опасно – она испытывает непреодолимое желание, и он об этом знает. Незнакомец наливает каплю шампанского в ложбинку ее груди, приникает к этому месту ртом и слизывает влагу. От необыкновенного ощущения Линда вздрагивает. Она испытывает неловкость, но ничего не предпринимает, чтобы его остановить. Доверься ему, шепчет ей внутренний голос. Она не знает, что с ней происходит. В этот момент она не думает о Томмазо, и ей кажется нормальным, что ее ласкает незнакомец. Чувственные губы, которые только и ждут, когда их попросят забрать тело и душу и сделать с ними все, что угодно; безумный страстный взгляд, в котором она растворяется. И еще – руки. Они прекрасны.

Возьми меня с собой, давай сбежим в этот сон, поймаем этот момент.

Бретелька от платья соскальзывает, обнажая грудь. Его язык неистовствует на ее молочно-белой коже, его губы посасывают, зубы кусают. Ее соски отвечают на его ласку. Из груди Линды вырывается невольный стон, но он немедленно зажимает ей рот рукой, заставляя замолчать, и продолжает ласкать ее так, как она всегда мечтала.

Внезапно он берет ее на руки и уносит в полумрак. И не успевает Линда опомниться, как оказывается на земле в шелестящих зарослях бамбука. Его глаза, похожие на искры, излучают сияние. Несколько секунд он молча смотрит на нее проникновенным взглядом, ничего подобного она никогда не испытывала.

Каждое его прикосновение вызывает дрожь, каждое движение – бесстыдное возбуждение. Он ласкает ее, разжигая в ней огонь страсти. Линда никогда прежде не испытывала ничего подобного, и ее эмоции рвутся наружу.