За всю любовь

Обычно, разговаривая сама с собой, она успокаивается. Звучит смешно, но она знает, что это всегда действует. И в самом деле – не проходит и минуты, как ее сердце снова бьется спокойно.

Линда нащупывает на прикроватной тумбочке выключатель и включает ночник: половина кровати озаряется нежным светом.

– Ну же, Линда, все в порядке, ты дома, в Лиссабоне, все хорошо, – повторяет она и смотрит на Томмазо.

Невероятно: даже во сне его лицо не утрачивает решимости и целеустремленности; в уголках глаз прорезались мелкие мимические морщинки – такие чувственные – дыхание ровное, рот чуть приоткрыт.

– Да что это со мной? – спрашивает она себя, все еще шепотом, но на этот раз немного громче, так что боится, не разбудила ли Томмазо.

Линда старается подавить смутное чувство вины, сжимающее желудок.

Спать рядом с лучшим мужчиной, которого только можно представить, человеком, которому она позволила выбрать себя, и, главное, сама выбрала его и ради него изменила свою жизнь, и в то же время мечтать о безумном сексе с незнакомцем той ночью в Париже! Более абсурдной ситуации и вообразить невозможно!

Этот проклятый человек в маске ее буквально околдовал! Вот уже несколько дней Линда непрестанно думает о нем, понимая, что это безумие, совершенно беспочвенная паранойя! Хотя, по правде говоря, в этом есть и доля вины Томмазо. В конце концов, это он все эти месяцы подталкивал ее ко все более смелым экспериментам…

Как бы там ни было, сейчас Линда чувствует себя избалованной и неудовлетворенной Эммой Бовари с сопутствующим чувством вины. И все же, думает она, иногда в одной ночи может заключаться больше правды, чем в целой жизни.

– Неблагодарная дура, вот кто ты, если смеешь думать такое… – продолжает она свой монолог.

Томмазо меж тем безмятежно спит, она смотрит на него и внушает себе, что им хорошо вместе, у них есть все, и никакой сон не сравнится с этим. Должно быть, это просто всплеск глюкозы в крови, после того, как она после перерыва подвергла тело полуторачасовому испытанию пробежкой.

В этот момент Линда встает – икры болят, сердце сильно стучит, обрывки сна то исчезают, то всплывают в памяти, как кадры какого-то безумного фильма.

Она на носочках проходит на кухню, наливает стакан прохладной воды и залпом выпивает. Потом жадно откусывает кусок яблочного пирога – это нервный голод, но она ничего не может с собой поделать, и, закутавшись в шаль, выходит на террасу.

Ночь звездная и теплая. С улицы долетают звуки гитары и пение щемящего женского голоса. Это португальская песня фаду, которая ласкает сердце и согревает нестерпимой грустью. Может быть, это и есть счастье, думает Линда. И сейчас ей очень хочется в это верить.

Линда поднимает глаза, смотрит на небо, делает глубокий вдох и слушает в ночи песню, которая растворяется в шелесте ветра. Потом возвращается в дом, стараясь сохранить всю красоту этого мгновения. Вернувшись в спальню, Линда забирается под одеяло, – и все же, когда она смотрит на Томмазо, сердце ее неспокойно. Кажется, что в своих снах он унесся далеко-далеко, туда, где можно ослабить оборону: его лицо приобрело детские очертания, будто он снова стал маленьким мальчиком. Ей хочется ущипнуть его за щечки, украсть это мгновение. Она легонько проводит рукой по его волосам и прижимается к обнаженной спине. Идеальная пара, в которой стерлась грань между красотой и желанием. Это самое настоящее счастье, думает Линда. Они спят и просыпаются вместе, тесно прижавшись друг к другу.

Через несколько минут она уже спит: внутри – тишина и спокойствие, в которых растворились все неприятные мысли.

Нежный свет льется в окно. Томмазо открывает глаза, проснувшись от знакомого аромата, который постепенно наполняет комнату. Перед ним стоит Линда в белом пеньюаре с подносом, на котором дымится горячий кофе. Она похожа на видение, он часто моргает, чтобы удостовериться, что это и в самом деле она.

– Доброе утро, любимый, – Линда медленно подходит к нему. – Я принесла тебе утренний кофе, – говорит она с бесконечной нежностью.

Томмазо садится на постели, мускулы играют на его груди без единого волоска.

– Ты настоящая или я еще сплю? – говорит он с улыбкой, явно удивленный.

И когда Линда подошла совсем близко, он нежно целует ее.

– Ты бегать собираешься?

– Да-да. Лениться не буду, обещаю! Просто сегодня я решила, что пробежка может немного подождать… – отвечает Линда и протягивает Томмазо чашечку с кофе. – Сейчас я хочу насладиться этим мгновением, наедине с тобой.

В ней говорит чувство вины, и поэтому она сейчас проявляет заботу. Приключение в Париже, повторяет она, как мантру, было ошибкой, но это помогло ей понять, что делать: подпитывать любовь к Томмазо, посвятить себя ему, заставить почувствовать, что он мужчина всей ее жизни.

Томмазо делает глоток.

– Вкусно! – говорит он, смакуя кофе, почти удивленно. – Ты сама сделала?

– А что? – переспрашивает Линда, подмигивая. – Думаешь, я не умею варить кофе?

– Милая, это не просто кофе – это энергия, благодаря которой мой день пройдет как надо.

Томмазо ставит чашку на тумбочку и немного подается вперед.