За запертой дверью (СИ)

“И Вы всерьез считаете, что это ВЫ уходите? Много на себя берете!” - кажется, так она сказала на прощание, когда Ада призналась женщине, что больше не хочет её компании. Нет, всё было бы иначе, относись моя Ада по-другому к этим вечерам, к этим случайным кафе и к этим ночам. Увы.

Стоит признать, что после случившегося Ада не чувствовала особого счастья, пусть и была она теперь совершенно свободна. Почему? Этот вопрос задавала она себе, пусть и лучше всех прочих знала ответ. Другое дело, что она не решалась даже внутренним голосом проговорить его в своей голове. Было что-то. Оно заставляло всё прочее выцветать в сравнении с собой. Компания Ирины Дмитриевны была приятной - поверьте мне на слово. Они виделись довольно часто, часто пили кофе, часто оказывались под одним одеялом. Ада быстро устала. Такого рода стабильность её не устраивала - и разумеется! Что же касается кафедры, то девушка всё чаще ловила на себе двусмысленные взгляды. Хотя, по правде сказать, вложен в них был лишь один смысл, и вы бы о нем непременно догадались, если бы поймали такой взгляд на себе. Ходили слухи. И, к несчастью для Ады, слухи эти были правдой. Она состояла в связи - настолько случайной, что сама она тому периодически удивлялась - с Верой Александровной, которая, казалось, напечатала об этом статью в газету - иначе с чего им всем так странно улыбаться? Ирина Дмитриевна. Ирина Дмитриевна и эти встречи, имеющие одну только цель. “Да, - скажете вы, - но она сама виновата”. И человек, проходящий мимо и слышащий эту историю о грехопадении краем уха, безусловно, сказал бы также. Но подождите. Всегда ли мы можем на себя полагаться? Всегда ли мы можем доверять себе? Нет, Ада не жалела о сделанном. В определенные моменты, часы, секунды ей было приятно, она не собиралась за это извиняться и страдать, и я сама лично ручаюсь за неё. Не осуждайте. Поверьте мне: если бы вы оказались вдруг там, на её месте, то вряд ли смогли бы поступить иначе. Нет, Ада не жалела о сделанном. Она была для этого достаточно умна. И всё же, когда физические радости перестали её прельщать - пусть и на время, - когда заметила она какую-то грязь в этих объятиях, в этих разговорах, в этих взглядах, она вспомнила вдруг о том, что на небе по-прежнему горят звезды. Но что человек может сделать со своей природой? Она, как бы мы её не страшились и не обходили стороной, несмотря ни на что остается всегда внутри. Пусть только она не ведет вас по жизни. Пусть только не принимает она за вас решений. Не бойтесь её, но иногда - пусть иногда - поднимайте глаза к звездам.

Возможно, вы спросите меня, почему же Ада всё-таки не уволилась? Увы, на этот вопрос ответа не знает и сама Ада. Случалось вам когда-либо испытывать то, что не могли вы себе объяснить, а может, не хотели объяснять? Случалось - будьте честны с собой. Легче сказать, что в нашей жизни мы делаем осознанно.

И всё же была причина. Была причина, по которой Ада не могла так просто уйти. И об этом знала она одна. На кафедре, где её окружали проницательные люди, вероятно, кое-кто имел возможность об этой причине догадываться, но догадываться - не знать, верно?

Со временем Ада охладела к Ирине Дмитриевне, и та это сразу почувствовала. Почувствовала, потому что перестала получать от девушки то, чего ей хотелось. Так казалось Аде. Что ж. Косые взгляды и сухие приветствия - нет, они не мешали ей работать, пусть и доставляли порой неудобства. И всё же она не жалела о сделанном. Это меня в ней всегда восхищало. На мои расспросы она лишь улыбалась. Говорила, что всё случилось так, как должно было случиться. Было что-то ещё. Об этом она молчала. Я не пыталась вытягивать из неё.

Ада вошла на кафедру и вздохнула, как облегченно вздыхает человек, оказавшийся с собой наедине. Однако глаз её подвел - не сразу она заметила спину Веры Александровны у окна. Та стояла, оперевшись на подоконник. Она обернулась, и жест этот был, казалось, проигран несколько раз: будто она только и ждала, чтобы обернуться, когда кто-нибудь войдет.

- Добрый вечер, - выдохнула преподавательница.

- Здравствуйте.

Ада встрепенулась и собрала себя снова в целое.

- Как себя чувствуете?

- Я в порядке.

Стояли бы вы там, слышали бы, с каким скрипом мысли превращались в слова!

- А Вы?

- Разумеется, - Вера Александровна уперлась ладонью в стену и в намерении говорить прищурилась. - Ада, я сожалею, что так случилось.

- О чем Вы?

- О том, что случилось.

- Много чего случилось. Так о чем Вы сожалеете?

Повисло какое-то странное молчание. Аде стало неимоверно неловко и в то же время её распирало чувство собственной важности от того, что вопросом своим она заставила женщину суетливо отвести взгляд к окну.

- Я слышала, вы с Ириной Дмитриевной…

- Где?

- Что, простите?

- Где слышали?

- Что за допрос Вы мне устроили, - Вера Александровна грустно протянула на вдохе. - Я просто пытаюсь поинтересоваться, всё ли у Вас в порядке. И, конечно, не злитесь ли Вы на меня.

Ада усмехнулась очень деликатно.

- То есть, успокоить совесть.