За золотым призраком

– Разбушевался старик Нептун! Да и Всевышний, похоже, крепко не в духе! – не очень весело пошутил Майкл, поглядывая через мокрое стекло рубки на лохматые тучи и на частые волны, которые, словно играя в пятнашки, гонялись друг за другом по акватории порта. – Слава Господу, успели заскочить! Еще бы часика два, ураган вошел бы в наивысшую силу, тогда помотало бы нас покрепче, чем яичную скорлупу.

– Мотало прежде не раз, и ничего, до сего дня живы, – словно чем-то недовольный, проворчал Роберт, светло-голубым платком вытирая мокрое лицо, красивый высокий лоб и тонкие усики: два раза всего выглянул через открытую дверь, получше разглядывая причальную стенку, а окатило ливнем так, будто кто из шалости плеснул из ведра…

– Конечно, ничего, пока волны пологие, без обвалов! – отозвался боцман, маленькими глазками поглядывая на Дункеля, приглашая бывалого подводника в свидетели. – Широченной ладонью он еще раз смахнул воду с бороды и бакенбардов. – Но если ураган разгонит волну баллов в шесть, тогда на такой посудинке, как наша «Изабелла», только и остается задраить все люки наглухо и молиться Нептуну… А «Виктория» встала у восточного пирса, напротив нас, – добавил Майкл, поглядывая на задумчиво стоящего у окна сенатора.

– Я видел, как они швартовались, – негромко отозвался Отто, приказал Майклу остаться в рубке и следить за швартовыми, пока вымокшая команда будет переодеваться и ужинать. – Тебя сменит Клаус. Думаю, одного человека на вахте будет достаточно? А впрочем, решай сам, ты над матросами старший, и мы не в открытом море.

– Конечно, господин сенатор, одного будет вполне достаточно, – тут же согласился боцман. – Швартовые завязаны крепко, сам проверял. Разве что вместе с причальной стенкой потащит в открытое море… – снова пошутил боцман. «Хотел бы я знать, о чем ты сейчас так крепко задумался, господин сенатор? – размышлял Майкл, внимательно наблюдая за Дункелемо. – Слов нет, ты мастерски вырвался из капкана пиратов, тут тебе в храбрости и опыте воевать не откажешь! Неужели господин Кельтман был прав в своих опасениях? Иначе зачем бы тебе так упорно скрываться от “Виктории”»?

– Слава богу, причальная стенка не плавающие скалы перед древними греками, с места не сдернутся, – ответил Отто, сгоняя с лица печать трудных размышлений. – Пошли, Фридрих, в животе урчит, словно там идет повседневное проворачивание механизмов корабля… да к тому же давно не видевших приличной смазки! Смотри в оба, Майкл, чтоб никто и ногой не ступил на палубу без моего разрешения! Понял? Всякая братия может остаться в здешних краях, в том числе и беглые уголовники. Надумают захватить яхту да и мотануть куда подальше на острова! Чуть кто приблизится – окликай, а будет лезть нахалом – жми кнопку сирены, а мы выясним, какого лешего ему будет надобно!

– Понял, господин сенатор. И вахтенных моряков точно так же проинструктирую, – четко ответил Майкл. Он уже знал, что временный хозяин яхты во время войны командовал немецкой подводной лодкой и топил английские корабли, и хотя в кругу друзей не очень-то лестно отзывался о бывших нацистах, но жизнь заставляет иной раз прятать свои мысли поглубже, как молодой матрос прячет новенькую робу на самое дно рундучка…

Через баковую часть яхты пришлось пробежать как можно проворнее, чтобы за воротник поменьше попало воды, спустились в люк, который вел в коридор с пассажирскими каютами. Отто пропустил Фридриха вперед, сам на минуту задержался у двери каюты, где поселилась баронесса Марта. Улыбнулся: через крепкую дверь до его слуха донеслось негромкое пение на непонятном языке – Марта пела на эстонском.

«Молодец, милая моя Пандора! Право слово, молодцом держалась! Можно подумать, что и она из семейства нереид! Первый день лишь самую малость помутило ее от морской качки, а потом освоилась. Теперь не пугается, когда палуба вдруг начинает проваливаться из-под ног, словно в бездну моря… И там, на острове Кинга, показала свой неустрашимый характер. Пожалуй, если ей дать в руки оружие, она не дрогнет… Сколько дней будет дуть этот ветер? – с беспокойством размышлял он, в своей каюте снимая легкий прорезиненный черный плащ, который сохранился у него после войны специально для морских поездок. – Время теперь у нас – вещь довольно материальная, на вес золота!» – и улыбнулся, вспомнив о золоте. Да он и не забывал о нем, о золотых слитках, ни на час. Стоило только прикрыть веки и отвлечься от окружающих его людей или забот опасного часа, как перед внутренним взором появлялся темный, морскими водорослями обросший корпус деревянного барка, стайки мелких рыбешек, пролом в корпусе, а из пролома что-то ослепительно бьет желтоватым светом прямо в глаза!..

– Скоро, очень скоро этот манящий к себе призрак приобретет вполне реальные и ощутимые воплощения в виде увесистых кусочков, которые так приятно потянут своими тельцами руку вниз…