За золотым призраком

– О всех подробностях вы можете узнать через сержанта полиции, который видел все это с берега. Не имея иной возможности противостоять пиратам в открытом бою, я применил один из менее кровопролитных способов – поставил дымовую завесу и скрылся от них в том дыму. Правда, пиратам это почему-то не очень понравилось, они обстреляли нас из автоматического оружия, разбили у нас даже один иллюминатор, а потом за кормой яхты вдруг что-то грохнуло, и пираты тут же прекратили стрельбу. Сами понимаете, возвращаться и узнавать причину взрыва у меня не возникло никакого желания, потому как был озабочен спасти пассажиров и команду… Я потом подумал, что сержанту удалось применить что-то такое, отчего пиратам пришлось весьма кисло, не так ли?

Таможенник ответил нечто неопределенное, что ему все подробности тоже неизвестны, но полицейский комиссар Хобарта, правда, с большим почему-то опозданием, захотел получить все эти подробности от господина сенатора лично. Наверно, сам получил информацию с острова Кинга со значительным опозданием.

– Тогда будьте любезны, господин Уокер, сообщите ему о нашей беседе возможно подробно. А на обратном уже пути, коль будет такая необходимость, мы лично побеседуем в Хобарте. Прошу вас, примите от меня вот этот пустяковый сувенир…

Выпив вина и приняв в подарок новую коробку гавайских сигар, господин Уокер на прощание снял шляпу с совершенно лысой головы, раскланялся и пожелал путешественникам семь футов под килем.

Проводив таможенника, Отто подозвал к себе боцмана и отдал распоряжение пополнить запасы воды и продовольствия. Особо напомнил, чтобы он взял на борт дополнительно не менее ста литров дизельного топлива и поставил его в носовом отсеке для создания аварийного запаса. Напомнил, хотя бывалый Майкл и сам это отлично понимал:

– Доведись побултыхаться в море несколько суток с работающими машиной и помпами, быстро потратим топливо!

Горилла Майкл, выслушав сенатора, с каким-то наслаждением через расстегнутую рубаху почесал волосатую грудь, мотнул головой и усмехнулся, словно радуясь своей прозорливости:

– Будет исполнено, господин сенатор! Я и сам хотел присоветовать вам на случай непогоды в океане о запасных канистрах… Место для них сыщется в такелажном ящике.

Отто выдал боцману деньги, отпустил вместе с Клаусом в город. Едва матросы сошли на берег, подошел Карл.

– Отец, разреши и нам с Вальтером и баронессой Мартой размять ноги. Вдруг что интересное попадется, сувенирчик какой-нибудь ребятишкам привезти надо будет…

– Сходите, только ненадолго. Если Майкл обернется быстро, перед вечером выйдем в море.

– Хорошо, отец. Мы побродим по городу час-другой и вернемся. Может, зайти на телеграф? Не худо бы домой сообщить, что мы уже на Новой Зеландии и что путешествие проходит спокойно… никаких пиратов и штормов нам не встречалось, – с улыбкой добавил Карл, вспомнив настойчивый расспрос о происшествии на острове Кинга со стороны здешнего таможенника.

– На телеграф я сам загляну. Надеюсь кое-что получить от Цандера насчет исчезнувшего Тюрмахера и… и о делах на заводе, – вовремя остановился Отто и не сказал про Амриту. – И домой весточку отправлю, чтоб не волновались. Так что можете гулять себе в полное удовольствие, особенно баронесса. Она не привыкла еще на такое большое время покидать сушу.

Карл улыбнулся, озорно подмигнул отцу:

– Тогда мы быстренько собираемся и сходим не в самоволку, а в увольнение, как говорят кадровые матросы.

Оставив на яхте за старшего Кугеля, Отто облачился в светлый костюм – при такой жаре, когда и близость моря не спасает, только и сидеть в тени пальм да потягивать прохладные напитки! На голову водрузил элегантную соломенную шляпу, взял трость с ручкой из слоновой кости – для солидности. Еще раз у трапа наказал Фридриху следить за яхтой и командой и сошел на пирс.

– Эй, малый! Где стоит у вас телеграф? – окликнул Отто маорийского подростка, который пробегал теневой стороной раскаленного тротуара. Словно наткнувшись на невидимую преграду, босоногий паренек резко остановился, шустро подскочил к нему, на скверном английском языке, в растяжку залопотал:

– Я местный! Я покажу господину иностранцу телеграф! Я помогу господину донести вещи. – А сам с восторгом и с благоговением смотрит на Дункеля большими, как у овцы, черными глазами. Вещей у Отто, кроме трости, не было, и он, усмехнувшись, бросил подростку десятипенсовую монету. Тот ловко поймал ее ладонью на лету и засеменил, счастливый, рядом, без устали нахваливая:

– Господин иностранец добрый, господин иностранец великодушный, господин иностранец не обидит маленького Таматоа, у меня дома старенькая мама, три сестренки, господин иностранец так великодушен…