За золотым призраком

– Да-а, это уж точно так – размагнитил парня своими разговорами! Ходит теперь, словно стрелка магнитного компаса в магнитную бурю, не может взять истинного курса! За одно это ему надо подсунуть под брюхо колючего ежа! – Фридрих готов был вскинуть кулак и погрозить в сторону «Виктории», да Отто легонько толкнул его в бок.

– Непременно подсунем! Для того и остаемся на эту Варфоломеевскую ночь в порту… А Штегману я сказал, что будем возвращаться в Мельбурн, отказавшись от намерения искать сокровища. Пусть Кельтман немного понервничает, что не удалась дармовая пожива, не удалось погреть руки на чужом золотишке!.. Будильник приготовил? Не сорвется наша операция из-за какой-нибудь мелочи?

– Все будет в самом наилучшем виде, словно на учениях в школе подводных подрывников! – Фридрих понял, что ему этой ночью предстоит «посетить» с визитом спящую «Викторию». Он взглядом проследил вдоль причальной стенки от «Изабеллы» до угла, потом вдоль торцевой части, где въезд в порт, снова до угла и оттуда до «Виктории»: два маленьких пароходика, чумазый с высокой трубой буксир, плавучий угольный кран – и вот яхта Штегмана, на которой ужинали на палубе настырные доглядчики Вольфганга Кельтмана – сам Штегман, полицейский инспектор Паркер и Ганс Шрейбер. Отдельно на корме ужинали на свежем воздухе англичане, сидя на складных стульчиках за невысоким переносным столиком.

* * *

Отто и Фридрих, не раздеваясь, тихо сидели в каюте штурмана, слушали гул затихающего порта – умолкли бесконечные гудки портовых буксиров, утомившись, перестали вертеть головами железные жирафы – грузовые краны, прошел к выходу запоздавший каботажный пароходик, дал короткий прощальный гудок, и только заглушенный бортами стук машин да шум воды за винтами… Яхту несколько раз прилично качнуло, мягко стукнуло о кранцы. В иллюминатор было видно, как в городе задиристо перемигивались огни реклам, одно за другим смеживали веки окна ближних домов, укутанных в уютный полумрак ночи.

Фридрих потянулся, в темноте взял со стола подводные часы со светящимся циферблатом – уже около одиннадцати.

– Только бы вахтенный на «Виктории» тебя не засек! Наверняка этот недорезанный клоун поставил кого-нибудь за нами посматривать, чтобы не ускользнули ночью от доглядчика. – Отто не зря беспокоился, потому как любая неосторожность могла стоить им если не жизни, то свободы наверняка.

Кугель подошел к иллюминатору, чуть высунул голову – «Виктория», погруженная в тень портового крана и причальной стенки, светилась дежурной лампочкой в ходовой рубке.

– Не спит вахтенный. Через полчаса будет сменяться, как и наш Клаус. Надо будет его тоже убрать с палубы, ни к чему в таком деле лишние свидетели, – прошептал Фридрих, отвернувшись от иллюминатора. Лицо у штурмана спокойное, хотя на душе, чего там греха таить, чуточку царапали кошки…

– Клауса я отправлю спать. А тот, на мателоте, пусть сидит себе в рубке на здоровье – лишь бы не высовывался… – Так же еле слышно ответил Отто. – Ну, пора, дружище. Приготовься, а я отпущу рулевого пораньше в кубрик…

Фридрих открыл дверь, выпустил Дункеля и стал переодеваться. Оставшись в одних плавках, надел на спину акваланг, укрепил у пояса небольшую, в чугунном корпусе плоскую мину с часовым механизмом – таких мин Отто взял у своих подрывников на руднике пять штук на тот случай, если придется рвать перегородки затонувшего барка, добираясь до трюмов с сокровищами.

Не забыл Фридрих повесить на пояс моток медной проволоки, проверил нож в чехле, поднял с пола ласты…

– Кажется, все взял, ничего не позабыл, – прошептал он Дуккелю, который к тому времени возвратился в каюту. – Выглянь еще разок, нет ли кого из наших матросов на палубе? Увидят – сразу догадаются, чьих рук это дело.

Отто, стараясь не скрипнуть дверью, снова вышел в маленький коридорчик, который разделял носовые каюты, выглянул – на яхте было пусто, вахтенного Клауса он отпустил, сказав, что поднимет дежурить Карла. Обернулся, дал знак рукой Фридриху. Пригибаясь к палубе, прокрались за рубку, чтобы вахтенный на «Виктории» не заметил их в довольно ярком свете с неба – луна не ко времени объявилась между облаками! У борта Фридрих надел маску, отрыл воздух, Отто застегнул на его ногах ласты, помог перешагнуть через фальшборт и, придерживая за левую руку, осторожно спустил тяжелого Кугеля в узкое пространство вдоль толстого кранца между яхтой и причальною стенкой.

Тихо плеснув водой, Фридрих ушел в темную, словно ртуть, глубину.

Едва Отто распрямился, как за спиной раздались негромкие шаги босоногого человека: по трапу из кормового отсека поднялся механик Степан Чагрин, в трусах, лохматый со сна. Как заядлый курильщик, он надсадно прокашлялся прикрыв рот ладонью.

– Вас ист лос?[44] – забывшись, грубо выкрикнул по-немецки Отто. Механик вздрогнул, уронил сигарету на палубу и резко обернулся. Увидев сенатора, вздохнул с явным облегчением, успокоился, рукой махнул в сторону люка.