За золотым призраком

– Какие тут следы! – едва не с возмущением перебил боцмана Фридрих и развел руками в досаде. – На такой мине крейсер получает пробоину в десятки футов диаметром! А тут жалкая яхта с тоненьким корпусом… Мы с господином сенатором решили не терять времени зря и не ждать утра, чтобы опробовать плот на волнах. Завели шлюпбалку… А тут ка-ак рванет за кормой! – пояснял Фридрих недоумевающей команде. – Мы невольно уронили тали, плот упал на волны, его отнесло чуть в сторону, а может, и яхта просто вильнула… И тут еще раз – бабах! Взорвалась вторая мина! Братцы, поистине невероятное чудо, что не мы, а плот налетел на нее! Были бы и мы теперь т а м же, где… – Кугель не договорил, но всем было ясно и без того, где были бы они в данную минуту.

Отто Дункель еще раз внимательно осмотрел всю команду, словно хотел убедиться, так ли они воспринимают случившееся, как хотелось бы ему, или же в ком-то из них зародилось нежелательное подозрения. «Не хотелось бы иметь осложнения еще и с этой стороны, – подумал с раздражением Отто. – Начнут шептаться да следить за каждым движением, действовать на нервы, а они и без того уже почти на пределе, хотя до нужного места мы еще не добрались».

На корме безмолвными, словно недавно помянутые Дункелем бронзовые статуэтки Будды, застыли в причудливых для европейцев полупоклонах Чжоу Чан и Есио Кондо, но по их узким глазам и сам черт не разберет, что на уме у каждого! В дверях машинного отделения, расперев руки в косяки, голый по пояс замер Степан Чагрин. Из-под низкого свисающего чуба он смотрел на пустынное за кормой «Изабеллы» море. И что-то похожее на гримасу досады промелькнуло у него на лице, когда взгляд Русского Медведя перескочил с морских волн на Отто Дункеля, но механик тут же постарался скрыть свои чувства или догадки, полез пальцами в бороду, а глазами проводил баронессу и Карла в сторону кают для пассажиров.

– Что же теперь делать? – твердил как помешанный Майкл, без конца взмахивая зажатой в руке рубашкой, словно белым флагом при капитуляции. – Надо же, полсекунды – и никого не осталось в живых!

К нему подошел Кугель, не спеша и аккуратно, не пролив ни капли, налил в стакан, взятый из рубки, виски, протянул боцману, для чего ему пришлось левой рукой с бутылкой в пальцах несколько раз ткнуть Майкла в спину, пока тот не оглянулся.

– Выпей! Погибшим мы ничем уже не поможем. Надо думать о себе и о тех, кто с нами!

– Мы что, уходим на юг? – подал голос расстроенный Роберт и, выполняя приказ сенатора, прошел в тесную рубку, где никого не было: Кугель, развернув яхту, закрепил штурвал стопором и был теперь среди команды. «Изабелла», рыская на волнах, заметно отклонилась от заданного курса, и Роберту пришлось срочно подправлять его.

– На румбе сто восемьдесят! – по привычке доложил рулевой.

– Так держать! – почти машинально подал команду Отто, а сам все внимание сосредоточил на том роковом месте, где разлетелась в куски яхта ненавистного Штегмана: вдали показались ходовые огни – это возвращался к месту взрыва «Адмирал Нельсон»!

Заметил эти же ходовые огни и боцман, закричал обрадованно:

– К нам кто-то идет, господин сенатор! Смотрите, во-он с восточной части горизонта! Это, наверно, тот самый пароход… – Майкл вытер губы после виски, немного пришел в себя, быстро надел рубаху, кое-как вправил ее в брюки и для большей безопасности вцепился руками в поручни на ходовой рубке, словно страшно боялся какого-нибудь еще сюрприза со стороны беспощадного Посейдона. – Они что, с ума посходили все на этом «Адмирале»? Не видели взрывов? Не думают, что и сами могут взлететь под небеса? Давайте пустим в их сторону предупредительную красную ракету…

– Это их не остановит, если решились на такой убийственный шаг. А нам, братцы, надо уходить отсюда как можно скорее и как можно дальше! Вдруг здесь плавает целая минная банка штук в пять-шесть мин? Клаус, у тебя глаза помоложе, иди на бак, ложись у форштевня и хорошенько следи за водной поверхностью! – Отто, видя, что моряки начали понемногу успокаиваться, приказал Кугелю раздать всем по бутылке легкого вина. Клаус спрятал свою в карман и ушел на бак нести вахту впередсмотрящего, Джим тут же откупорил и сделал прямо из горлышка несколько по-лошадиному вместительных глотков. Китаец и японец, поклонившись, ушли в трюмный кубрик. Механик тоже не стал пить. Приняв бутылку из рук боцмана, он молча постоял некоторое время у раскрытой двери, отдавая дань памяти тем, кто ушел в море навечно, перекрестился троекратно и по трапу спустился в машинный отсек – теперь действительно не до сна, хотя ночь над океаном в самом разгаре и сквозь редкие просветы в тучах нет-нет да и проглядывали неяркие мерцающие звезды…

Майкл, сделав несколько глотков из своей бутылки, тупо мотнул лохматой головой, словно все еще не до конца уверовал в случившееся с «Викторией», пробормотал, не обращаясь ни к кому конкретно: