Забавы придворных

Там, где: Подают тебе медвяную отраву, Валерий снова обвиняет Руфина в неразборчивости, ибо тот не умеет различать здоровое питье и ядовитое, и намекает на историю о царе Седекии, которого царь Вавилонский взял в плен, привел в Вавилон и там вверг в темницу. Однажды царь Вавилонский, устроив празднество богам своим в благодарность за дарованную ему победу над врагами, после трапезы велел ввести царя Седекию в чертог и поместить подле других пленников, тоже туда приведенных. Царь приказал подать ему питье, изысканное, но действующее на желудок как слабительное: тот выпил, и вскоре его желудок прямо перед всеми позорно опорожнился. Униженный (confusus) перед всеми, Седекия был отведен обратно в темницу, где через несколько дней умер от стыда[1007]. Эту историю Валерий, как я сказал, напоминает, желая сказать, что кравчие Вавилона, то есть смешения (confusio)[1008], подают Руфину медвяную отраву (toxicon), то есть дают ему совет жениться, каковой совет кажется сладким, ибо он приятен поначалу, но напоследок постыдно убивает. Заметь, что toxicon — это греческий винительный падеж: где у нас винительный кончается на -um, там у греков — на -on. Он называется toxicon, как бы toxicum, от тиса (taxus), ядовитого дерева, тень которого, как говорят писатели, для людей смертоносна[1009].

Заметь также, что змий (coluber) — это пресмыкающееся, чей яд своей могучей силой убивает льва, однако этот змий бежит от оленя. Валерий хочет показать, что плотское удовольствие убивает сильных и смелых, подобно львам, но бежит от тех, кто страшится опасности погибнуть. Отсюда стихи:

Сдай — и Венера сдаст; наступай — навредит и похуже;
Коль от Венериных битв прочь побежишь, будешь цел[1010]

.

Заметь: рана, что тяжелее всякого териака, есть рана неизлечимая, ибо териак — это сильнейшее средство против яда, и потому отрава или ядовитый укус, который не лечится териаком, следует считать неизлечимым, — и таков яд похоти. Что за средство представляет собой териак, среди врачей хорошо известно.

Там, где: У твоего желания много и т. д., он снова порицает Руфина за неумеренную страсть и говорит, что Руфин больше любит потаковников желания, которых много и которые красноречивы, чем глашатаев истины, коих мало и которые лишены красноречия, и по этой причине Руфина тошнит, то есть он отвращается от любви[1011] к другу своему Валерию и его совету. Заметь, что тошнота есть недуг желудка, происходящая от чрезмерного наполнения этого органа, и поскольку Руфин был сыт отговорами Валерия, тот и говорит, что Руфина тошнит от его любви.

Там, где: Осуждается глупый голос и т. д., Валерий ради порицания и наставления Руфина упоминает историю о спасении римлян благодаря гусиному предостережению. Галлы, желая тайно и скрытно захватить Капитолий, были замечены и застигнуты гусиным гоготом, и таким образом римляне благодаря гусю были спасены от ловушки. Об этом спасении Капитолия благодаря гусиному крику и гоготу говорит Овидий во второй книге «О превращениях»:

Не уступал ты гусям, что некогда голосом бодрым
Нам Капитолий спасли[1012]

.

Ведь эта птица лучше всех животных воспринимает приближение человека по запаху, как говорит Александр в первой книге «О природе вещей», гл. 68, взяв это у Плиния в X книге[1013]. Валерий хочет сказать, что, как гусь, гогоча правду, был важнее городу Риму, чем пение лебедей (olorum), склоняющих к отрадным утехам, из-за вышедшей из этого большей пользы: ведь город Рим благодаря гусю был спасен от пожара, от разграбления сокровищ, от истребления сенаторов, и потому крик гуся был много приятней, чем пение лебедя, — так и Руфин должен был выше ценить дружеское и полезное, хотя и простое, наставление Валерия, чем любезное красноречие других, кои советовали ему жениться, ибо этот брак был для Руфина гибельным. Однако Руфин поступил наоборот, как делают глупцы, осуждающие голос гуся и приемлющие сладостную песнь лебедя. Заметь, что olor по-гречески — то же, что cygnus (лебедь) по-латински; происходит это слово от olon, то есть «все», потому что лебедь весь в белых перьях, как говорит Исидор[1014].