Забирая жизни

Верно, красавчик, – даже со сна и очевидно обдолбанный. Инопланетные зеленые глаза, густые черные ресницы, щетина на точеных щеках и огненные блики в темной шевелюре. Гламурный и сексуальный, как с рекламного плаката.

– Или вы нас впустите, мистер Диас, или побеседуем в управлении.

– Каком управлении?

Боги, очевидно, израсходовали все отпущенное парню на лицо, забыв про мозг.

– Мы копы, так что управление – коповское.

– Да что за херня?!

– Херню тоже объясните.

– Черт! – повторил он и открыл дверь.

Одеться не потрудился – тело не уступало мордашке.

Рядом громко сглотнула Пибоди.

– Поспать не даете… – Диас потянулся, как царь зверей. – Что стряслось-то?

Ева подняла с пола штаны из искусственной кожи.

– Ваши?

– Допустим.

– Наденьте.

– Ладно, если у вас с этим проблема. – Он самодовольно ухмыльнулся. – Вообще-то нагота естественна. Кофе нет?

– Вот жалость, только что закончился!

На полу валялись рубашка, две пары шлепанцев – его и ее, заключила Ева – и коротенькое черное платье. В другой куче – черные высокие ботинки до колена и сапоги с семимильными блестящими каблуками.

– В постели, как я понимаю, вы были не один, – промолвила Ева.

Диас снова ухмыльнулся, натягивая штаны.

– Редко сплю один… Полжизни за смузи! – Зевнул, умудрившись даже при этом выглядеть сексуально, и уплыл на кухню сквозь проем из волнистого стекла. Послышалась возня с посудой.

– Говнюк! – пробормотал Макнаб.

Пибоди прокашлялась и снова сглотнула.

Диас вернулся с колоссальным стаканом шпинатно-зеленой жидкости.

– Простите, на всех не хватит.

Сделал три жадных глотка.

– Ух, штырит!.. Так о чем вы?

– О Джейле Кемпбелл.

– Джей-Джей? – Он пожал плечами, рухнул в кресло и снова отпил из стакана. – А что? Танцевать с девушкой, как я слышал, пока не преступление. Из-за этого вызвала полицию? Совсем рехнулась!

– Она пропала.

– Куда пропала?

Ева решительно подошла, наклонилась к нему и хлопнула руками по подлокотникам.

– Слушайте меня внимательно!

– О’кей… А глаза у вас клевые! Вам говорили? С такими глазами и фигурой можно на подиум. У меня есть связи…

– Заткнитесь и слушайте! Джейла Кемпбелл ушла с вечеринки, на которой вы были вместе, и после этого ее никто не видел.

– Отсиживается где-нибудь, дуется. Она такая.

– Есть причины полагать иначе. Вы один из последних, кто с ней говорил. В котором часу это было?

– Не знаю. Она завелась из-за Смоки. Мы просто танцевали… – Диас кинул взгляд на полупрозрачную черную занавеску на входе в другую комнату.

– Пританцевали сюда?

Снова усмешка, как будто он не мог с собой совладать.

– Не наказуемо.

– В котором часу?

– Господи, не знаю я! Проторчали там, наверно, до двух, потом пошли сюда, пешком – чертовы такси все куда-то провалились – и основательно потрахались. – Диас сверкнул ровными белыми зубами. – Джейла сама сказала, что у нас с ней все, так что я теперь, как это… свободный агент. Дуется где-нибудь. Не захотела идти домой, где сучка-соседка станет тыкать ее носом в лужу. Кретинка взвилась, когда я предложил перепихнуться втроем!

– Да, урод уродом…

– Что?!

Ева выпрямилась.

– Я могу вернуться сюда с ордером и перевернуть этот сарай вверх дном. Найдем все нелегальные препараты, которые вы еще не успели употребить.

– Я чист! Вы ничего не докажете!

– Докажу, только руки марать неохота. А теперь, урод, слушай. Женщина, с которой ты спишь несколько месяцев и которая помогла твоей драгоценной физиономии появиться в рекламе, пропала. Возможно, ранена или мертва. Хоть притворись, что тебе не все равно!

– Кто ей виноват, что она так завелась… В каком смысле «мертва»?!

На смазливом лице впервые мелькнула тень тревоги. Ева молча повернулась и махнула Пибоди с Макнабом.

– В каком смысле «мертва»?!

– Пусть теперь подергается… – произнесла Ева, выходя.

– В самом деле хорошенький, – заметила Пибоди. – И в самом деле урод.

– Хорошенький урод не имеет к пропаже Кемпбелл никакого отношения, помимо того, что из-за него она разозлилась и ушла одна. Будь моя воля, устроила бы его в обезьянник на пару неделек!

– Он пару не протянет, – пробормотал Макнаб.

– Вот именно.

Стали спускаться по лестнице.

– Ты пялилась! – Макнаб хмуро посмотрел на Пибоди.

– Понятное дело! Голый! И сложен как! Была бы тетка, ты бы тоже пялился.

Ева возвела глаза к небу и с шага перешла на рысь.

– Спорим, раскошелился на пластику! – донеслось сзади.

– Если и так, то не зря. Но мне нравишься ты, целиком, вплоть до твоей костлявой задницы!

Слава богу, Еве не пришлось смотреть, как для пущей убедительности Пибоди эту костлявую задницу ущипнула.

– Не мужик, а шлюха! – не унимался Макнаб. – И, между прочим, Даллас, вовсю к тебе клеился! Рорк бы его живо пришлепнул, только бы и осталось, что мокрое шлюшье место!

– Стоило бы руки марать, я б и сама пришлепнула. – Ева остановилась на нижней ступеньке, преградив им дорогу. – Шлюха (ей даже нравилось это слово), урод, говнюк. Черт-те что и сбоку пуговка!

– Бантик, – поправила Пибоди.

– Бантик – красиво. Хрен ему, а не бантик!

– А-а, – Пибоди задумалась и кивнула. – Логично.