Заблудший ангел

— Подобные знаки — это старинные клейма неясного происхождения, инспектор, — продолжал он. — Они, вне всякого сомнения, появились в доисторические времена и могут насчитывать от четырех до десяти тысяч лет. В Галисии их необычайно много. Возможно, больше, чем где-либо в Европе. Если они найдены на скалах в чистом поле, их называют петроглифами, а если обнаружены в церкви, как эти, то классифицируются как клейма каменщиков. Самые известные из них находятся в Нойе. Вам они знакомы?

— В Нойе?

От настоятеля не укрылось изумление Фигейраса.

— Там хранится самая крупная в мире коллекция средневековых надгробных плит с надписями. И на многих есть такие же знаки, как этот. Подойдите. Я вам покажу.

Форнес наклонился к книжным полкам, закрытым двумя деревянными створками. Сняв маленький ключ со связки на поясе, он открыл замок. Перед ним на стол лег огромный фолиант, украшенный старинными гравюрами.

— Хотя никто доподлинно не знает, являются ли эти рисунки буквами, идеограммами или схематическими изображениями каких-то предметов, весьма показательно то, что подобные знаки никогда не высекались на светских зданиях, — говорил он, листая том. — Это доказывает тот факт, что речь идет о неких священных символах, хотя найденные в церкви Санта-Мария в Нойе выходят за рамки всех канонов, уж поверьте мне. Смотрите.

В книге, выбранной настоятелем, фигурировал целый сонм странных картинок. Они казались каракулями, топорно составленными из крестиков и кружков. Точно так же, как и рисунок Джона Ди. Инспектор изучил их, пребывая в уверенности, что все это должно что-то значить, хотя он и не мог понять, что именно.

— А известно, для чего служили эти штуки? — пробормотал он рассеянно, перелистывая страницы, заполненные похожими рисунками.

— Нет. Никому до сих пор не удалось представить сколь-нибудь убедительную версию, инспектор. У каждого историка есть своя гипотеза, и у меня, само собой, тоже.

— Правда? И какая же?

— Эти сложные знаки, такие как круг с точкой в центре, неоднократно повторяющийся, связаны с историей родов. Они могли быть чем-то вроде примитивной геральдической символики. Своего рода клейма для маркировки скота, и их происхождение опять же возвращает нас в древнейшие времена.

— Ну, это слишком расплывчато.

— Вы правы. Но тут нечего добавить.

— А тот, который я вам показал? — вымолвил он. — Вы знаете, какому роду он мог принадлежать? Или хотя бы к какой эпохе? — Фигейрас с надеждой взглянул на священника, закрывая книгу.

— Полагаю, мне ясно, куда вы клоните своими вопросами, инспектор. Но боюсь, этот путь заведет вас в тупик.

— Но все-таки вы его узнали или нет? — настаивал тот.

— Столь заинтересовавший вас знак — это переработанная версия более древнего, который хранится в Нойе. Это уникальный раритет. И поэтому мы о нем почти ничего не знаем. Если вам это поможет, то там считают, что он изображает патриарха Ноя.

— Ноя?

Настоятель вновь прищурился, испытующе глядя на собеседника.

— А знаете, я теперь думаю: наверное, вы правы в том, почему чету Фабер увезли в Турцию.

— Я прав? В чем прав?

Отец Форнес совсем отчаялся. Инспектор был и вправду непроходимо глуп.

— Вас не учили в школе, что Ной пришвартовал свой знаменитый ковчег к самой высокой горе в Турции? Вы что, никогда не слышали о горе Арарат, инспектор?

— Мне никогда не нравились уроки Закона Божьего, падре.

91

Планы Даниэля Найта осуществлялись с неукоснительной точностью.

Как и предполагалось, он пришел будить нас незадолго до рассвета. Крайне любезно англичанин попросил надеть приготовленное им альпинистское снаряжение и сообщил, что через полчаса будет ждать нас за завтраком. Мы с Эллен подчинились без лишних пререканий. Все еще заспанные после долгих бесед в нашей импровизированной келье о религии «карго» и природе ангелов, мы облачились в плотные термокомбинезоны — с добавлением свинцового волокна, как гласила этикетка, — толстые шерстяные носки и тяжелые горные ботинки, а затем проследовали за ним.

Слегка приободрившись, мы с Эллен перекусили йогуртом, сыром, медом и сухофруктами. Сразу же после завтрака, еще затемно, под порывами ледяного ветра нас препроводили к вертолету какие-то люди, которых мы прежде не видели. Это были суровые молчаливые солдаты с обветренными лицами, одетые в изрядно поношенные галабии и потрепанные тюрбаны. На плечах у них висели автоматы АК-47, и, насколько мы поняли, они ни слова не знали по-английски.

— Поспешите, дамы, — поторопил нас Армен Даджян от двери вертолета. — Нас ждет великий день!

Я холодно взглянула на него. Мне все еще трудно было свыкнуться с мыслью, что наставник Мартина столь хладнокровно меня обманул, чтобы завлечь сюда.

Армянин лучился счастьем. В его мире наступил полный порядок. Он обладал адамантом, скрижалью Джона Ди для вызова ангелов… и я тоже была в его руках, за сотни километров от места, где могла бы попросить о помощи.

Наш полет длился недолго.