Заблуждения толпы

В 1916 году Луис Брандейс, которого Вудро Вильсон только что назначил – первым среди евреев – судьей Верховного суда, наткнулся на этот документ. К тому времени оно устарело настолько, что, когда Брандейс принялся наводить справки в Государственном департаменте, чиновники последнего отказывались признавать, что когда-либо получали это послание. По словам историка Пола Чарльза Меркли, «кажется поистине невероятным, будто в Госдепартаменте не знали об этом письме. Должно быть, чиновники просто-напросто старались всячески дать понять, что ни президент Соединенных Штатов Америки, ни, что еще хуже, Государственный департамент, не имеют обыкновения уделять внимание вестникам конца времен»⁴⁵⁹.

В дальнейшем Государственный департамент предъявил немало доказательств своего институционального антисемитизма, в частности, до и во время Холокоста старался помешать оттоку беженцев из Германии и оккупированной Европы (ценой неисчислимого количества жизней), но приведенная выше цитата обнажает дополнительную причину, по которой это учреждение отвергло послание, подписанное многими представителями правящей элиты. Речь о «презрении образованных к необразованным, в особенности к тем, кто не мог похвастаться искушенностью в богословии. В епископальных, конгрегационалистских, унитарных, а порой и в пресвитерианских кругах, в которых воспитывалась политическая элита, никого не презирали сильнее… самозваных пророков последних времен. Пока единственными стойкими поборниками спасения евреев оставались такие вот пророки-фундаменталисты, попросту не было необходимости обращать внимание на сионизм. Бытовой и старомодный антисемитизм загородных клубов – ничто в сравнении со страхом и отвращением к фундаментализму среди хорошо образованных протестантов»⁴⁶⁰.

Брандейса одновременно удивило и встревожило нарочитое пренебрежение письмом Блэкстоуна со стороны Госдепартамента. Судья завязал оживленную переписку с Блэкстоуном, и в 1917 году они вдвоем представили обновленный проект президенту Вильсону, набожному протестанту. Но к тому моменту военная и дипломатическая ситуация на Ближнем Востоке радикально изменилась.

К концу жизни Блэкстоун изрядно разбогател и потому перечислял Брандейсу (также человеку обеспеченному) немалые суммы, в основном пожертвования нефтяника Милтона Стюарта, на поддержание деятельности сионистов. Незадолго до кончины в 1935 году, в возрасте девяноста четырех лет, Блэкстоун поведал Брандейсу, что припрятал некий запас средств, как и книги в Петре, так что «если вознесение действительно состоится [после моей смерти] и вас не будет среди тех, кого оно затронет», то эти средства надлежит использовать для поддержки невознесшихся евреев, которые обратились ко Христу, чтобы они могли обращать в истинную веру остальную часть погрязшего в язычестве человечества. (Также он сообщил Брандейсу, одному из виднейших юристов страны, что «не существует, по-видимому, таких человеческих законов, которые предусматривали бы подобное событие»⁴⁶¹.)

Тем человеком, который во многом воплотил в жизнь планы еврея-сиониста Брандейса и диспенсационалиста и христианского сиониста Блэкстоуна относительно возвращения евреев в Палестину, был не кто иной, как Артур Бальфур. С раннего возраста Бальфур впитывал благочестие своих родителей и был одержим Ветхим Заветом. В остальном он был, как положено британскому аристократу, вялым и крайне сдержанным, принадлежал, по словам его биографа, к «легко опознаваемому типу, знакомому англичанам и французам по многим государственным деятелям, которые обязаны своей славой не столько конкретным достижениям, сколько несомненному интеллектуальному блеску»⁴⁶².

Отец Бальфура был членом парламента, при этом родители, прежде всего мать, ревностно исповедовали евангелический протестантизм. На Бальфура также сильно повлиял член Братства по имени Уильям Келли, который, как и Дарби, был выпускником Тринити-колледжа. Что еще важнее, Келли редактировал гигантское собрание сочинений Дарби, и подобно Андерсону, располагал надежными связями среди политиков-консерваторов.

Дядя Бальфура, лорд Солсбери, трижды становился премьер-министром; как бы почти само собой разумелось, что Бальфур должен сменить его на посту в 1902 году. Как часто бывает, интеллектуальный блеск и отличное умение вести дебаты, эти важные ступеньки на пути к высоким должностям в британской иерархии, оказались не слишком полезными в практической работе, так что Бальфур подал в отставку через три года (основной причиной стали торговые вопросы⁴⁶³ ).

Почти сразу после отставки он встретился с одним из помощников Герцля, молодым сионистом Хаимом Вейцманом, профессором химии, который недавно перебрался на Британские острова, а впоследствии стал первым президентом Израиля; мечты молодого химика о возвращении евреев на родину, как сообщается, тронули религиозного Бальфура «до слез»⁴⁶⁴.