Заблуждения толпы

К мании вокруг технологических фондов привели сразу несколько взаимосвязанных причин. Совершенно очевидно, что наиболее прибыльные фонды привлекали наибольший интерес, что способствовало дальнейшему росту цен на акции и временному увеличению доходности фондов. Взаимные фонды, основанные на регулярных взносах участников, принялись буквально штамповать все новые и новые технологические фонды. А стремительно сокращавшиеся временные горизонты инвестиций побуждали управляющих фондами торговать в полном смысле слова неистово. В 1997 году в эфире программы «На передовой» канала Пи-би-эс Гарретт Ван Ваггонер, менеджер одноименного фонда, совершил по телефону какое-то немыслимое количество сделок⁷⁷³. Эта программа, кстати, хорошо раскрыла роль прессы в пузырях. Вот красноречивое описание Ван Ваггонера от Джозефа Носеры, известного финансового журналиста: «Конкуренция жесткая, и топ-менеджеры паевых инвестиционных фондов похожи на современных алхимиков в своих поисках волшебной рыночной выгоды. Прямо сейчас никто не в силах соперничать с человеком по имени Гаррет Ван Ваггонер, который управляет именным фондом в Сан-Франциско»⁷⁷⁴.

Десять тысяч долларов, вложенных в его фонд 1 января 1997 года, выросли до 45 тысяч долларов к марту 2000 года (доходность составила 350 процентов), а затем сократились до 3300 долларов на дне рынка в сентябре 2002 года (падение на 67 процентов с 10 000 долларов и общее падение на 93 процента). Причем даже эти мрачные цифры не полностью отражают понесенный ущерб. Несмотря на уверения прессы, относительно немногие люди слышали о фонде Ван Ваггонера в 1997 году, когда он только появился. Но за 1999 календарный год капитал фонда вырос с 189 миллионов до 1,5 миллиардов долларов. То есть куда больше инвесторов покатилось вниз следом за жутким 93-процентным падением, чем сумело насладиться головокружительным подъемом на 350 процентов. В конце концов Носера оказался прав: Ван Ваггонер действительно был алхимиком, но превращал золото обратно в свинец; в 2008 году он покинул пост главы своего фонда, который показал наихудшие результаты за десять лет среди всех паевых инвестиционных фондов, потерял в общей стоимости 66 процентов по сравнению с прибылью 72 процента от всего фондового рынка⁷⁷⁵.

Одна замечательная особенность объединяет бум железных дорог, суету 1920-х годов и интернет-пузырь: это роль передовых технологий, вокруг которых все закручивалось. Хадсон полагался на скорость перемещения по железной дороге между конторами, строительными площадками, собраниями акционеров и заседаниями парламента. В разгар пузыря 1920-х годов спекулянты, даже находясь на океанских лайнерах, с нетерпением изучали биржевые сводки, поступавшие по телеграфу, и вели торги посредством радиопередач с борта кораблей. Интернет-чаты и онлайн-площадки усиливали ажиотаж в отношении акций интернет-компаний, которые сами торговали через Интернет.

* * *

Второй характерный симптом пузыря – отказ от комфортных и респектабельных профессий в пользу рискованных спекуляций – также проявился во время интернет-пузыря во всей красе. Чаще всего в 1990-е годы это подразумевало увлечение краткосрочной «дневной» торговлей: миллионы людей, преимущественно мужчины, брали отпуск или даже увольнялись с работы, чтобы сидеть перед компьютерными мониторами и проводить десятки, а то и сотни сделок за сутки.

Такая торговля с быстрой покупкой и продажей акций нацелена на получение небольшой прибыли. В идеальном мире внутридневной торговли типичная сделка может включать покупку тысячи акций по цене 31½ и продажу пакета в тот же день, иногда через несколько минут после покупки, за 31⁵ /₈, что позволяет получить прибыль в размере 125 долларов США. Но на практике прибыль большинства внутридневных трейдеров в среднем стремится к нулю, а каждая сделка сопровождается уплатой комиссионных, которые, с учетом сотен и тысяч транзакций в день, нередко разоряют даже умеренно успешных / удачливых игроков.

Пожалуй, ничто не сравнится с онлайн-торговлей по степени вовлечения участников, последних словно приковывало к терминалам. Как заметил один наблюдатель, «уж не знаю, доводилось ли вам, читатели, играть в видео-покер в Лас-Вегасе или где-нибудь еще. Я играл, и скажу честно: игра вызывает зависимость. Ты не можешь оторваться, хотя проигрываешь рано или поздно, просиживая более часа или двух у автомата, а в девяти из десяти случаев уходишь беднее, чем был. А теперь вообразите видео-покер, в котором шансы вроде бы на стороне игрока. То есть все тревожные колокольчики в голове никуда не делись, они обеспечивают мгновенную обратную связь и обостряют удовольствие, но вместо того, чтобы терять, вы становитесь богаче. Будь Вегас таков, нам бы пришлось бы буквально отрывать людей от автоматов. А самые упорные приходили бы с раскладушками, чтобы никуда не отлучаться. Эта разновидность видеопокера чревата абсолютной зависимостью, куда там крэку с кокаином. На мой взгляд, именно такова онлайн-торговля»⁷⁷⁶.