Заблуждения толпы

Интернет-пузырь сильнее всего ударил по «инвесторам в имена», которые владели акциями хорошо зарекомендовавших себя «приземленных» и «дымовых» компаний [201]; эти акции торговались по разумным ценам, что было особенно заметно во время мании. Джулиан Робертсон, уважаемый менеджер хедж-фонда именно с таким подходом к инвестициям, был вынужден закрыть свою фирму «Тайгер менеджмент», которая до середины 1990-х годов била рекорды по доходности. По словам мистера Робертсона, «прежний подход не работает, и я не понимаю, почему. Мне шестьдесят семь лет, но кому это интересно?» Он объявил о закрытии фирмы 30 марта 2000 года; тогда он не мог этого знать, но высокотехнологичный индекс NASDAQ достиг пика в 5060 пунктов тремя неделями ранее, и до повторения этого показателя оставалось полтора десятилетия⁷⁸³.

* * *

Последняя отличительная характеристика пузыря – это появление экстремальных прогнозов. В обычные времена эксперты предсказывают рост или падение рынка в конкретном году в пределах 20 процентов. Авторы прогнозов, выходящих за эти узкие рамки, рискуют прослыть безумцами, а большинство оценок колеблется в пределах единичных расхождений со средней цифрой. Когда надувается пузырь, все складывается иначе. Джеймс Глассман вместе со своим соавтором-экономистом Кевином Хассетом в 1999 году написал книгу, в которой предсказывалось, что промышленный индекс Доу-Джонса вырастет минимум втрое по сравнению с текущим уровнем – примерно с 11 000 пунктов до 36 000 пунктов за несколько лет. Чтобы не отставать, другие пророки были вынуждены задирать свои оценки и прогнозы до 100 000 пунктов⁷⁸⁴.

Способ, которым Глассман и Хассет пришли к оценке фондового рынка в три раза выше текущего уровня, отлично иллюстрирует усилия, затрачиваемые на рационализацию заоблачных цен. Авторы просто-напросто манипулировали так называемой ставкой дисконтирования, применяемой как к акциям, так и к облигациям. Грубо говоря, ставка дисконтирования – это доход инвесторов до понесения рисков владения ценными бумагами; чем выше риск, тем выше требуемый доход (ставка дисконтирования) за владение акциями. Например, в середине 2019 года сверхнадежные долгосрочные казначейские облигации приносили 2,5 процента прибыли, тогда как доход, необходимый для владения гораздо более рискованными акциями, был примерно в три раза выше (в настоящее время около 7,5 процента, приблизительно 10 процентов до 1990 года).

Цена долгосрочных активов, к примеру, 30-летних казначейских облигаций или акций, в целом обратно пропорциональна ставке дисконтирования: уменьшим ставку дисконтирования вдвое (скажем, с 6 процентов до 3 процентов), и цена тоже вырастет вдвое. (Поскольку у акций нет даты истечения срока, они, по крайней мере теоретически, даже «долгосрочнее» казначейских векселей.) Наоборот, когда экономика слабеет или глобальная геополитическая обстановка ухудшается, инвесторы настаивают на гораздо более высокой прибыли, т. е. на повышении ставки дисконтирования за владение акциями, и стоимость последних снижается.

По Глассману и Хассету выходило, что инвесторы превратились в новый тип человека – homo economicus, который хорошо знает, что акции не сулят рисков в долгосрочной перспективе, поскольку они всегда поднимаются после падения цен. Посему этот новый образчик человеческой природы решает применять 3-процентную ставку дисконтирования к акциям, отринув историческую 10-процентную ставку; в теории это должно повысить их цену более чем в три раза (10 процентов / 3 процента)⁷⁸⁵.

Глассман и Хассет забыли знаменитое предупреждение Темплтона по поводу утверждений, будто отныне все будет по-другому. Почти одновременно с публикацией в 2000 году их книги интернет-пузырь лопнул из-за внезапного обнаруженных рисков, тем самым ознаменовав развязку величайшей финансовой мании всех времен. Менее чем за два года американские акции потеряли 6 триллионов долларов рыночной стоимости, как если бы исчезли в никуда семь месяцев совокупного экономического производства страны. В 1929 году всего 10 процентов домохозяйств владели акциями, но к 2000 году благодаря личным брокерским счетам, паевым инвестиционным фондам, разнообразным пенсионным планам и всеобщему увлечению инвестициями доля владельцев акций увеличилась до 60 процентов домохозяйств. Десятки миллионов человек, мнивших себя финансово обеспеченными, в одночасье убедились в обратном, а еще миллионы, уверенные в сохранности своих накоплений на пенсию, были вынуждены продолжить трудовую деятельность.

В этой истории 2000–2002 годов, старой, как сами финансовые рынки, инвесторы в очередной раз испытали горькие муки внезапных финансовых потерь. Как высказался сатирик Фред Швед, «на свете хватает того, что невозможно внятно объяснить девственнице – ни словами, ни картинками. А еще никакое описание, которое я мог бы здесь привести, не передаст отчаяние человека, лишившегося реальных денег, которыми он когда-то владел»⁷⁸⁶.

Глава пятнадцатая Махди и халифы