Заботы света

«Я нашел вас человеком простым и искренним. А ваша, простите, наивность напомнила мне давнее мое простодушие. Весьма нерешительно собираясь в Казань, я думал: «Ведь я увижу там столпов общества и, может быть, придется с ними разговаривать! Возможно ли такое? Они пророки!» Если бы мне, тогдашнему юнцу, сказали, что Гаяз Исхаки, например, ест тот же хлеб и пьет ту же воду, что и простые смертные, я бы не поверил. А потом многое мне открылось. Я был буквально ошеломлен, когда стали они нашептывать мне: «Твои стихи народ понимает и любит. Как жаль, что продал задешево такому-то, мы заплатили бы побольше. Поначалу я думал, что надо мной просто потешаются, унижают намеренно, но вижу: всерьез! А их разговоры — все о будущем, весьма туманном для меня, да и для народа, пожалуй, тоже. И никакого внимания и интереса к нынешним заботам, никакого сострадания к крестьянину и рабочему. Что же касается меня, то я ценю каждую минуту в настоящем, мне дорого настоящее. Ведь будущее — поймите меня правильно и не упрекните в тщеславных намерениях, — будущее составится из теперешних моих минут, если только со смыслом и содержанием проживу я данные богом дни. Туманные их советы относительно будущего перемежались советами вполне конкретными, то есть, попросту говоря, каждый норовил лезть мне в душу: подумай о себе, живи по-человечески, одевайся приличней, будь, мол, респектабельней, выбирай друзей опять же респектабельных, богатых — такими вот проповедями они истомили мою душу. Но знали ли они, как я работал ночами и днями, как старался познать все то, в чем был слаб и неискушен? Устал я тогда, устал. И по сию пору давит мои плечи та усталость.

Суть человека познается в его поступках, в беседах, если только говорящий имеет способность мыслить. В возгласах столпов: «Свобода! Нация! Религия!» — едва ли можно уловить их способность к разумным деяниям. Смотрим с надеждой на Европу — и там прорицатели, но нет среди них личностей…

Наговорил я много, совета же не дал никакого. На вопросы последующие и подавно не смогу ответить вразумительно. По поводу создания семьи… Что же сказать? Я сам одинок и нерешителен в этаких делах. Более того, мне мое теперешнее поведение напоминает кое-что из детства. Мальчишки, бывало, трясли яблоню и напихивали плодов полную пазуху. Я же не смел взять ни одного. Садовник, замечавший это, сам давал мне яблоко, и я с гордостью говорил приятелям: он мне  с а м  дал! Так и теперь, я ведь не смею заявить ни одной девушке о своем чувстве. Но если сама она протянет мне руку, я молитвенно преклоню колена и поднесу к губам милую эту руку: она сама осчастливила меня, с а м а. Ну да не смешно ли все это?

А чудесная девушка приходила на днях в редакцию. Много ли человеку надо для личного счастья — встретить умную, добрую девушку и построить вместе семейное гнездо, ведь так просто, так все по-человечески!»