Забракованные

Верно, он же не любит казаться слабым. Об этом, заявившись на ночь глядя в чужую спальню, она не подумала. Амелия досадливо закусила губу.

Монтегрейн сел, опустив на пол больную ногу при помощи рук. Заправил растрепанные волосы за уши. Помимо рубашки, на нем обнаружились черные брюки, одна штанина которых, однако, оказалась разрезана до самого бедра (видимо, вызванный на помощь целитель торопился), и мужчина тут же прикрыл ноги оставленным пледом.

— Вы о чем-то хотели поговорить? — Монтегрейн поднял глаза на все еще стоящую Амелию. Она, теперь уже неуверенно, кивнула. — Присаживайтесь, — указал рукой на кресло с противоположной стороны от столика.

— Благодарю, — пробормотала Мэл, опустившись на предложенное место и чувствуя себя донельзя глупо.

Вытаскивать из постели больного человека ради того, чтобы поговорить о слугах — Эйдан за такое спустил бы шкуру как с нее, так и с пожаловавшегося на него слуги…

Монтегрейн в своей привычной манере все ещё смотрел на нее в упор, и Амелия смешалась под этим прямым взглядом, отвела глаза, отчего-то уставившись на чашку с чаем, от которой уже почти не шел пар.

— Выпейте, остынет, — брякнула, не подумав, и поспешила прикусить язык. Одно дело — прийти поговорить, и совсем другое — вести себя так, будто она и правда заботливая жена.

Видимо, Монтегрейн подумал о том же. Он одарил ее ироничным взглядом, но чашку все-таки взял. Правда, не сделал и глотка, просто обхватил пальцами, словно грея руки.

Только сейчас Амелия поняла, что в этой комнате гораздо прохладнее, чем в остальном доме. От волнения она не сразу обратила на это внимание. Взгляд на шторы — едва заметно, но все-таки колышутся, значит, фрамуга приоткрыта.

— Закрыть окно? — вызвалась она.

Теперь ирония появилась не только во взгляде, но и в кривоватой улыбке собеседника.

— Закройте, если вам холодно.

Кресло было расположено ближе к окну, чем диван, и она действительно почувствовала, как прохладный воздух пробирается под не слишком плотную ткань платья. Но хозяйничать в чужих покоях не хотелось. У хозяина ведь имеется плед, значит, она потерпит. Просто выскажет то, что хотела, и поскорее уйдет.

Мэл покачала головой, вежливо отказываясь. И уже открыла было рот, чтобы наконец рассказать о цели своего визита и не затягивать, как Монтегрейн нахмурился.

— Вы издеваетесь? — повторил он то, что уже сказал несколько минут назад, когда она предложила ему не вставать с дивана.

Амелия посмотрела на него с опаской. Может, дело не только в ноге? Головные боли, галлюцинации?

Видя ее полнейшее непонимание, Монтегрейн воздел глаза к потолку.

— Это же так просто. Если вам холодно, закройте окно. Если вам жарко — откройте шире. Если тоже хотите чая, давайте позовем Лану, Дану или вашу Дафну.

Мэл почувствовала, как кровь прилила к щекам. Так это со стороны выглядело? А ведь она старалась держаться достойно и всего лишь не быть навязчивой.

Он замолчал, но продолжал смотреть на нее в упор. Чего ждал?

Отбив его взгляд своим, Амелия резко встала, прошла к окну, впечатывая каблуки в пол, и захлопнула открытую форточку, от души грохнув рамой. После чего все с таким же воинственным настроем вернулась обратно в кресло.

Монтегрейн усмехнулся и сделал глоток из своей чашки, на мгновение спрятавшись за ее ободком.

— Хорошо получилось.

И говорил он явно не о чае.

Мэл сложила руки на груди, все ещё не в силах справиться с раздражением. Зачем только пришла? Но если бы она встала и покинула комнату прямо сейчас, это было бы воспринято как бегство.

— Я вас слушаю, — подтолкнул Монтегрейн, вернул чашку на стол. Затем откинулся на спинку дивана и, словно забывшись, хотел положить ногу на ногу, потом вспомнил, поморщился и отклонился опять, упер локти в колени.

Амелия в этот момент тактично сделала вид, что рассматривает пейзаж на стене, несмотря на то что в полумраке отчетливо была видна только деревянная рама.

— Я хотела бы вступиться за Оливера, — произнесла, наконец, то, зачем пришла. — Он действительно не виноват, что оставил меня в городе одну. Я практически выставила его, хотя он и настаивал на моем сопровождении. Поэтому вина за этот инцидент лежит целиком и полностью на мне.

Сказала.

Перевела взгляд на хозяина комнаты. Тот глянул в ответ чуть насмешливо.

— И какие, по-вашему, теперь мои действия? — поинтересовался в свою очередь.

— Не винить Олли, конечно же!

Ответный взгляд стал строже.

— Может, ещё извиниться перед ним?

Амелия не сдержалась, дернула плечом — жест, который вообще не пристал леди. Леди должна была бы вздернуть подбородок и произнести нечто витиеватое вроде: «Это вам судить, милорд. Я сказала все, что хотела».

Монтегрейн хмыкнул. Побарабанил пальцами по колену, кажется, тоже подбирая слова.