Забудь меня, если сможешь

— Только помни, теплая вода в трубах, нагретая солнечными лучами, имеет свойство заканчиваться. Не советую долго здесь находиться. Именно поэтому мы моемся только после обеда, — предупреждает Вики, когда мы заходим во второй санузел в доме. Девушка делает паузу, неловко теребя золотой католический крестик на шее, давая мне шанс самой рассмотреть убранство ванной комнаты. — И да, — она кивает в сторону непонятной круглой субстанции мутноватого оттенка в прозрачной мыльнице, — это наше самодельное мыло. Оно плохо пенится, но является хорошей альтернативой магазинному. Поэтому не брезгуй им пользоваться, — она опускает смущенный взгляд в пол. — Я сама его варю.

Благодарно киваю. А если быть точнее, пытаюсь изобразить хоть какую-то благодарность на лице, на которую только способна. Рон прав, эти люди любезно приютили нас, предоставляя безопасные стены, и я не должна оставлять без внимания их тактичную заботу.

Провожу в душе от силы десять минут. Вики была права, самодельное мыло и вправду оказалось неплохой альтернативой тому привычному мылу, которое мир видел на всех прилавках магазинов. Да, оно плохо пенится, но зато вычищает кожу до тошнотворного скрипа. Дешево и сердито — то, что нужно в подобное время.

Стоя перед зеркалом, я распускаю влажные волосы, промоченные полотенцем, и принимаюсь скрупулезно рассматривать отражение в овальном зеркале. Впервые за долгое время. На меня смотрят два синих сапфира, абсолютно таких же как у миссис Финч и Беллы. Два холодных, спокойных и непробиваемых океана. Две абсолютно одинаковые вселенные, наполненные ледяными морями с пронзительными, убийственными штормами.

Зона носа и щек — с легкой краснотой от золотистых лучей — усыпана бежевыми, практически прозрачными точками, разбросанными в случайном порядке. Алые губы с легкой припухлостью в нижней части и обветренной шероховатой поверхностью, благодаря ледяным лондонским ветрам — отдельный вид искусства. Горизонтальные брови, усыпанные густыми каштановыми волосами, кажется, уже и забыли, что такое настоящая неподдельная мимика. А волосы цвета темного шоколада с обрубленными концами успели заметно отрасти и теперь обгоняют тонкую линию подбородка, с каждым днем опускаясь все ниже.

— Вы не очень-то и похожи с сестрой, — справедливо замечает Сэм, докуривая бог знает какую по счету сигарету.

Мне удается незаметно прошмыгнуть мимо обеспокоенного взгляда миссис Финч и выйти на задний двор дома Фреда, где парни из нашей компании продолжают разговаривать с Дженнифер, сестрой Вики.

Признаться честно, я не до конца осознаю, почему мне хочется избегать общения с матерью Евы. Быть может, потому что она еще не знает, что ее дочери больше нет, и ставить ее в известность об этом не очень-то и хочется. Быть может, внутренняя Ева, засевшая глубоко внутри на подкорках сознания, время от времени посылая случайные воспоминания, не подпускает меня к ней. Быть может… я не знаю. Я не знаю, чем меня может отпугивать эта женщина, о которой я знаю лишь поверхностно, благодаря записям Евы Финч.

Я не знаю, что это, и меня это действительно пугает.

— Мне нужно предоставить тебе ДНК-тест? — усмехается Дженнифер, выдыхая сигаретный дым в воздух. Очевидно, ребята поделились с ней запасом сигарет, добытых в недрах супермаркета. — Просто Вики… она вся такая нежная, наивная, переживает за каждого вылупившегося цыпленка… в общем, девочка-девочка. Она пошла в мать, ну а я… — девушка тактично прочищает горло. — А я пошла в строгого отца. Если еще и учитывать, что мое имя буквально означает «белая и гладкая» … можно вообще мозг сломать…

Я молча усаживаюсь на крыльцо заднего двора, укутываясь в кожаную куртку от пронзительного вечернего ветра. Замечают мое появление лишь Рон и Сэм, бросая в мою сторону короткие взгляды. Джеймс и Роберт продолжают оглядывать местность большого заднего двора дома чуть поодаль от остальных.

— Ваша семейная биография нам, конечно, очень интересна, но еще более интересно нам было бы послушать историю вашего поселка, — невзначай произносит Рон. Некоторое время он молча стоит, напряженно переплетая руки на груди. — Как давно вы здесь?

— А что тут рассказывать? — девушка без особого интереса пожимает плечами, бросая взгляд в сторону малинового заката, распластавшегося на весь горизонт. — Мы здесь с самого рождения. Родились и выросли. А когда эпидемия пришла в поселок, то были вынуждены построить укрепленный забор. Прошел месяц, два, люди здесь превращались в бывших, мы их убивали и продолжали жить обыкновенной жизнью, за исключением некоторых вещей. Со временем мы поделили обязанности, какие-то выполняли еще задолго до эпидемии, а какие-то были для нас в новинку. В поселке есть несколько десятков колодцев, так что вода какая-никакая есть. Так и живем… точнее, пытаемся выживать.

— Сколько у вас людей? — интересуется Рон, бросая на нее мимолетный взгляд. — Когда мы приехали, я насчитал по меньшей мере около тридцати человек, которые собрались возле ворот.