Забудь свой ад (СИ)

— Ну, почему же, — Темный недовольно склонил голову, рассматривая, как его штанины стекают по оголенным ногам. — В прошлый раз, тебя вывезли из этого места в железной коробченке. Как ее… — Темный задумчиво почесал затылок, на миг, показавшись Румпелю очень рассеянным, — ящик Пандоры! Так может в этот раз, — тьма топорно махнула рукой, едва не ударив ею по рядом растущей пальме, — тебя увезут в деревянном ящике, м?

— Ни за что. Мне нравится видеть на твоем лице гримасу разочарования, — Румпель оскалился, отступая глубже в заросли высокой травы. — И почему ты голый?

Темный дернулся, едва не упав в болото к насекомым. Опустив взгляд он посмотрел на полностью оголенные ноги, на то, как последние лоскуты ткани, прикрывающей его достоинство, медленно превращаются в смолянистые капли. Рыкнув, тьма прикрыла перед руками.

— Удачи, начинка для гроба, — зашипел он, исчезнув, после того, как послал убийственный взгляд мужчине.

— Урод, — буркнул под нос Румпель, отпихивая от себя носком ботинка сколопендру. Он не знал, который был сейчас час, но в этой части острова всегда было мрачно. Неуверенно заломив кисти рук, настороженно осмотревшись, мужчина ступил на тропу, ведущую вглубь джунглей. Он не знал, что ему следует делать, куда идти и с кем бороться.

Шорох сотен тонких ножек остался позади, щебетание птиц давно смолкло, а легкий ветерок доносил до слуха шелест листьев. Подошва мягко ступала по пожухлой траве, приминая опавшие листья, с треском ломая сухие ветки. Румпель напряженно смотрел по сторонам, вслушиваясь в звуки, пытаясь уловить хоть что-то, хоть какой-то знак, подсказку. Джунгли становились гуще, а тропинка медленно сужалась.

Мужчина вздрогнул, когда на него что-то упало, и, отскочив, приземлилось у его ног. Хмурясь, дрожащей рукой, он неуверенно поднял с земли соломенную куклу. Уголок губ приподнялся вверх, исказив лицо в презрительной гримасе. Он помнил, как сжег ее, избавился от держащих его воспоминаний, убил свое про….

— Кто ты? — глухой голос донесся, откуда-то сверху или сбоку, или из куклы.

Мужчина охнул, прижав руку к груди, когда сердце бешено забилось, причиняя ему боль.

— Кто ты? — вновь эхом разнеслось по чаще.

— Я-я…. Румпельштильцхен… А ты кто? — неуверенно спросил он, прижав к себе куклу.

— Кто ты? — вновь прозвучало возле его уха. Румпель резко развернулся, но никого не было рядом. — Кто ты? Кто ты?

Мужчина чувствовал, как щупальца страха медленно обвивают его ноги, подбираясь выше, оплетая все его тело. Он вновь себя чувствовал одиноким и брошенным. Пустота и темнота давили, а высокие деревья и гнетущая тишина, нарушаемая незнакомым ему голосом, заставляла его чувствовать себя трусом. Нервно озираясь, прижимая к себе куклу, Румпель поспешил по тропинке, желая сбежать от этого голоса.

Он взвизгнул, когда, нервно озираясь, не заметил впереди висевшего куска ткани и, врезавшись, запутался в нем.

— Кто ты?

Высвободившись из тряпки и разозлившись на глупость данной ситуации, Румпель вцепился в блеклую, старую ткань, желая разорвать ее на части.

— Кто ты? — откуда-то снизу донесся голос Бэя.

— Бэй? Ты где? Что происходит? — Румпель опустил взгляд на ткань, различая в свете луны знакомую накидку. Пальцы медленно прогладили по ткани, узнавая в ней вещь сына.

— Так кто ты? — требовательно спросил его мальчишечий голос.

— Бэй, сынок, где ты? — Румпель занервничал, прижав к себе ткань. Его сын был где-то в опасности, но он был рядом. Его нужно найти. Откуда был звук? Куда следовало идти?

— Кто ты, скажи мне? — голос донесся откуда-то из кустов.

— Я иду, Бэй, — повесив на шею накидку, Румпель полез в чащу. Раздвигая сухие ветки, пригибаясь и проходя под большими зелеными листьями неизвестных ему деревьев, цепляясь за свисающие лианы, он шел на голос. На голос его мальчика, сына.

— Кто ты?

— Бэй! — Румпель охнул, когда нога провалилась в ямку и он, потеряв равновесие упал на влажную землю. Руки неприятно заскользили по болоту. Перевернувшись на бок, мужчина беспокойно осмотрел накидку, боясь испачкать ее, не замечая пульсирующую в лодыжке боль.

— Кто ты?

Мужчина зашипел, когда не смог вытащить ногу из веток, а движение принесло знакомую ему боль. Потянувшись к ноге, высвобождая ее из ловушки, пальцы наткнулись на холодный металл, зацепившийся и порвавший его штанину. Хмурясь, Румпель вытащил на свет свою трость, отдававшую в свете луны бледным блеском золота.

— Кто ты? — металлические знакомые нотки донеслись до его слуха.

— Б-бэй? — он неловко поднялся, опираясь на трость.

— Кто ты? — требовательней поинтересовался из темноты женский голос.

Румпель последовал на звук, путаясь в хворосте, увязая концом трости в болоте. В ботинках неприятно хлюпало, а остролистая трава резала кожу, оставляя неприятные тонкие порезы на кончиках пальцев, запястьях, шее и щеках. Раны саднили, лодыжка ныла от дискомфорта.

Тук-тук-тук.

— Кто ты?

Он узнал этот голос.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук.