Забвение

В как будто уже другой подсознательной привычке стажерка из администрации, если задумывалась особенно сильно, иногда даже прижимала ладонь ко лбу. В каком-то смысле это была ее версия капитального румянца Скипа Этуотера. По мнению почти всех остальных стажерок журнала, стажерка из администрации функционировала на том уровне, когда уже незачем переживать из-за таких мелочей, как цветовые семейства или сохранение холодного профессионального отстранения.

– Только это не может быть очень масштабно, – сказала она.

– Статья или канал? – Эллен Бактриан всегда приходилось не вытирать ухо с гвоздиками, а промокать одноразовой антибиотической тряпочкой.

– Мы же не хотим, чтобы читатели «Стайла» уже знали сюжет. Вот каверзный момент. Мы хотим, чтобы им казалось, будто «Стайл» впервые познакомил их с сюжетом, существование которого все-таки предшествует этому знакомству.

– Ты имеешь в виду, в СМИ-смысле?

Юбка стажерки была из нескольких десятков мужских галстуков, замысловато сшитых по длине. Она и студентка-мавританка по обмену из «БОЛЬШОГО ПАЛЬЦА», носившая племенное одеяние галлюцинаторных расцветок, были единственными стажерками в «Стайле», кому подобное сходило с рук. Вообще-то именно стажерка из администрации на рабочем обеде два лета назад первая сравнила Скипа Этуотера с жокеем, который бросил тренировки, хотя говорила она в шутку и почти с приязнью – из ее уст это не казалось издевательством. На День памяти она даже гостила в летнем домике миссис Энгер в Квоге, где, согласно слухам, играла в маджонг не с кем иным, как с миссис Ганс Г. Бод. Ее будущее казалось буквально безграничным.

– Да, хотя опять же – вопрос деликатный, – сказала стажерка из администрации. – Представь, что это как с дочками Буша или той статьей о водителе Доди прошлым Рождеством, – это были грубые аналогии, но они донесли до Эллен Бактриан суть мыслей стажерки. В широком смысле освещение существующего сюжета – один из стандартных способов БМГ отличаться как от глянцевых твердых новостей, так и от таблоидов. Одновременно на другом уровне Эллен Бактриан дали понять, что сама статья – по-прежнему детище ее и младшего редактора «ЧТО ПРОИСХОДИТ?»; а повторение слов вроде «каверзный» и «деликатный» должно было и польстить Эллен Бактриан, и предупредить, что ее редакторские навыки ожидает тяжелое испытание.

Стрелка на слаксах от «Готье» сохраняется куда дольше, если на вешалке есть прищепки и вешать за штанины. Пышущая сырость раздевалки даже идет на пользу крошечным морщинам, которые всегда накапливаются за утро. Незаметно для Эллен Бактриан стажерки нижнего уровня часто говорили о ней и о стажерке из администрации с одинаковым придыханием и пиететом. Постоянное ощущение, что она неполноценная и вечно рискует продемонстрировать свою некомпетентность, было одним из способов Эллен Бактриан держаться начеку. Узнай она, что после окончания стажировки ей тоже практически обеспечена должность в «Стайле», она бы буквально не смогла обрабатывать информацию – стажерка из администрации знала, что та этого не выдержит. И то, как девушка теперь давила на лоб в подсознательной имитации поведения стажерки из администрации, было признаком тех самых центральных комплексов, которые стажерка из администрации пыталась приглушить, медленно наводя на нужную мысль и выстраивая разговоры в виде мозговых штурмов, а не, например, напрямую объясняя Эллен Бактриан, как выстроить сюжет о волшебной какашке, чтобы все остались довольны. Стажерка из администрации была одним из величайших, самых чутких воспитателей таланта, каких только встречала миссис Энгер, – а она сама в свое время стажировалась у Кэтрин Грэм[78].

– Значит, это не может быть что-то очень масштабное, – говорила Эллен Бактриан, опираясь на шкафчик сперва одной рукой, потом второй, поправляя ремешки «Блаников». Теперь она говорила с отрешенным тоном классического мозгового штурма. – То есть мы не совсем жертвуем элементом сенсации. Предыдущий канал с премьерой сюжета нам нужен постольку-поскольку. Тогда мы осветим раскол мнений, а не профилируем какого-то фрикозавра, у которого «г» выходит в форме головы Анубиса, – ее волосы уже почти что высохли.

Ремень юбки стажерки из администрации был двумя метрами доброй конопляной морской бечевки двойного плетения. Сандалии – от «Лорен», чьи открытые мыски шли практически ко всему. Она завязала ремешки на щиколотках взахлест, начала наносить самую капельку блеска. Теперь Эллен Бактриан повернулась и смотрела на нее.

– Ты думаешь о том же, о чем и я?

Их глаза встретились в карманном зеркальце, и стажерка с прохладцей улыбнулась.

– Твой штатник и так уже там. Ты же сама сказала, что он уже распыляется на два сюжета, нет?

– Но причем тут на самом деле страдание? – спросила Эллен Бактриан. Она уже рисовала мысленную блок-схему нужных звонков и договоренностей, а потом разделила общий список между собой и Лорел Мандерли, которую теперь считала кем-то вроде напарницы.

– Ну, слушай – он умеет выполнять приказы?

– Скип? Скип – зарекомендовавший себя профи.