Забвение истории – одержимость историей

Достигнув некоторого благополучия, отец превратил свою продуктовую лавку в магазин оптовой мясной торговли. Это потребовало перестройки дома. Описание Трайхелем затеянной перестройки похоже на аллегорию архитектурного и экономического восстановления Западной Германии, произошедшего в пятидесятых годах: «Внутренности фахверкового дома, который раньше занимала местная почта, были целиком выпотрошены, то же самое произошло с фахверковыми стенами. Остались только балки и стропила. Соломенную и глиняную начинку вынули, удалили и часть балок. Вместо них дом поставили на стальные опоры, гладко оштукатурили. Перестройка лишила меня моего детского лабиринта, который был спрямлен, расчищен, высветлен. Исчезли уголки, ниши, длинные коридоры, а также стенные шкафы, двери между помещениями, неожиданные порожки» (46).

Перестройка затронула не только дом, но и его окружение; для новой холодильной камеры пришлось убрать соседние строения, перепланировать сад. «Соседними строениями были конюшня бывшей почты. Домашняя прачечная и сарай для инструментов, над которым находилась голубятня. „Польским бардаком“ называл отец эти старые, немного обветшалые постройки. Но он долго не трогал их – вероятно, потому, что они напоминали ему о собственном крестьянском прошлом в Раковице. <…> Все это сравняли с землей за неделю. Сначала перебили голубей, затем снесли конюшню, сарай и домашнюю прачечную. <…> А через три месяца там, где раньше хранилась конская упряжь, где грели каменную чашу для стирки белья, где стояла оцинкованная ванна, в которой мы мылись, появилось своего рода складское помещение, выкрашенное в серо-голубой цвет, с толстой дверью, закрывающейся на винтовой запор, из которой шел холодный пар, когда ее открывали. Инвестиция себя оправдала, холодильник давал отцу преимущество перед конкурентами» (76–79).

Значительные усилия по подъему хозяйства и инвестиции в будущее сочетаются здесь со стиранием из памяти тайн и злоключений, с реликтами прошлого и воспоминаниями. История, которая слоями накапливалась тут, подверглась расчистке и уступила место сооружению, имеющему гигиеническое назначение и служащему по иронии судьбы целям консервирования. Чтобы мясо хранилось дольше, пришлось избавиться от следов истории. Ценой социального и экономического подъема стала утрата собственного прошлого; эту цену платят охотно, ибо она помогает исцелить тайную семейную травму.

Бонн – музеализация временной столицы