Забвение истории – одержимость историей

Из этой борьбы против забвения родился проект экскурсий, которые регулярно проводятся в Иерусалиме и других городах. Подобные исторические экскурсии заявляются не в качестве политических демонстраций, а как перформансы[117]. Ифат Гутман также подчеркивает художественный характер этих экскурсий, в ходе которых группы израильтян осматривают немногочисленные следы бывших палестинских городов и деревень[118]. Смысл такой экскурсии или туристической прогулки заключается в том, чтобы вернуть прежние имена населенных пунктов, стертые с израильских карт, и закрепить их в сознании израильтян. Поэтому экскурсии заканчиваются установкой памятной таблички, на которой наряду с новым топонимом на иврите указывается арабское название посещенного места. Тем самым формируется память о стертой арабской предыстории израильских городов и деревень, которые при переименовании обычно получали библейские названия, чтобы внушить израильтянам мысль о том, что именно они являются легитимным коренным населением этих земель[119]. Исторические экскурсии учитывают чувственный и эмоциональный аспекты: на основе воспоминаний арабских очевидцев, их преданий и песен, лекций арабских ученых пробуждается воображение участников проекта «Зохрот», стимулируется их интерес к альтернативной истории своей страны.

Эти экскурсии, открывающие стертые слои палимпсеста израильских ландшафтов, пользуются немалым спросом. В них участвовали около сотни израильских евреев и арабов. Благодаря таким экскурсиям в израильском обществе заметно расширились знания о Накбе. Подобные городские экскурсии задуманы в качестве первого шага в большом общественном проекте, призванном инициировать в Израиле политический поворот. Из исторической информации должен родиться новый, исторически самокритичный взгляд на прошлое, который повлечет за собой сочувствие к жертвам войны за независимость; сочувствие приведет к признанию исторической несправедливости Накбы, а это создаст возможность для примирения с вытекающими отсюда политическими последствиями.

Пока неясно, удастся ли реализовать дальнейшие шаги этой программы. Скорее, движение идет в обратном направлении. В марте 2011 года кнессет принял закон о «Накбе», который еще более укрепляет национальный миф Израиля и криминализирует память об изгнании палестинцев. Активисты, выступающие за критическое осмысление национального нарратива и за его расширение, объявляются врагами государства и осквернителями национальных святынь. Ифат Гутман, анализируя деятельность организации «Зохрот», видит опасность в том, что ее акции ограничиваются сферой гражданского общества и локальными масштабами. Пока не удастся вывести проблему на политический уровень, привлечь к ней общественное внимание через СМИ и образовательные учреждения, она останется «интересным замыслом», не имеющим действенной силы. По словам Гутмана, организация «Зохрот» способствовала формированию в Израиле контрпамяти, конкурирующей с официальной памятью государства. Но подобное «оппозиционное производство знания» ведет скорее к упрочению нынешнего положения вещей, к реакции отторжения («закон о Накбе»), нежели к повороту в общественном сознании.

Возможно, это не вся правда. Трудно предсказать, когда нация решится на самокритику и сможет ли она вообще изменить свое отношение к забвению прошлого, проявить сочувствие к изгнанным. Однако существуют и другие социальные сферы, где появляются симптомы возможных перемен. В качестве примеров можно назвать университет и семью.

Факультет архитектуры израильской национальной Академии художеств Бецалель выступил с резкой критикой крупных урбанистических проектов, предусматривающих разрушение палестинских деревень, чтобы расчистить территорию для новых роскошных резиденций и высотных зданий коммерческого назначения. На одной из конференций Михаэль Якобсон сказал по этому поводу: «Множество хороших людей, к которым я отношу и себя, выросло с представлением, будто Тель-Авив возник на песке; тем удивительнее было для меня обнаружить, что на территории города есть места, где к началу войны за независимость находились арабские деревни. <…> Тель-Авив состоит не только из Герцля, Жаботинского, Арлазрова и Бен-Гуриона, он состоит также из покинутых арабских деревень Шейх-Мунис, Ямуссин, Саломе и Сумейл».