Забвение истории – одержимость историей

Аналогичную точку зрения отстаивала Нурит Москович с факультета архитектуры тель-авивского университета, попытавшегося расширить собственную территорию за счет участка, где раньше находилась разрушенная палестинская деревня Шейх-Мунис, чтобы разместить там новое здание как раз для археологов. Вместе с общественной организацией «Зохрот» она разработала предложение, предусматривающее «пустоты» в плане расширения университетской территории, которые позволяют осознать историю этих мест. К призыву установить памятные знаки присоединился Моше Цукерман: «Если мы не осознали, что нами здесь были разрушены культура, жизнь, образование, то и наша культура, наша жизнь и наше образования скатятся до чистой идеологии. Памятование – это не вопрос морального очищения, а обращенное к нам требование, которое, если мы его не исполним, сделает нас варварами. Если мы не хотим стать варварами, нам следует начать вспоминать»[120].

Замечательный документальный фильм «Mirror Image» (2013, 11 мин.), который сделала Даниелле Шварц, уже получил несколько премий на разных кинофестивалях. Он показывает, как израильские семьи нарушают замалчивание Накбы. Шварц сняла разговор со своими бабушкой и дедом, в котором она попыталась разузнать таинственную историю огромного зеркала, стоящего в их квартире. Выясняется лишь одно: зеркало не получено в наследство. Дед рассказал, что зеркало досталось ему в арабской деревне Зарнуга, куда он попал в 1948 году. Подробности остаются неизвестными. Однако мы узнаем, что детство деда прошло неподалеку от арабского крестьянского хутора, куда он любил наведываться. Семейный разговор о зеркале становится разгадыванием диалога поколений, разгадыванием тайны целой нации. Внучка, бабушка и дед на протяжении одиннадцати минут пытаются найти общий язык для табуированной истории. Было ли зеркало приобретено после войны законным образом или же отобрано силой? Разговор возвращает собеседникам нечто глубоко забытое и замалчиваемое. Фильм показывает, что молодые люди, третье поколение израильтян, проявляют интерес к Накбе, и документирует индивидуальный путь к преодолению молчания.

Забыть или помнить

Израильский писатель Амос Оз однажды сказал: «Будь моя власть, на любой миротворческой конференции, проходящей где-нибудь во Вье (Wye) или Осло, я бы всякий раз отключал микрофон, когда та или иная сторона заводит речь о прошлом. Ведь переговорщикам платят за то, чтобы они находили решения для проблем настоящего и будущего!»[121] Подобный аргумент приходится слышать довольно часто: воспоминания зацикливают на прошлом и мешают видеть будущее. Авишай Маргалит также предупреждал об опасности воспоминаний. К ним нельзя обращаться во время конфликта, это можно делать только в постконфликтный период, ибо воспоминания являются скорее частью проблемы, нежели ее решением. Некоторые израильтяне, например Иегуда Элкана или Авраам Бург, призывали выйти из тени Холокоста, преодолеть его негативное влияние, чтобы открыться для нового будущего[122].

Впрочем, ничем не доказано, что обращение к прошлому и решение насущных проблем будущего должны непременно исключать друг друга. Такое правило действует лишь для монологической и эксклюзивной памяти, замкнувшейся на своих гордости и страданиях. Самокритичная память, напротив, открыта по отношению к страданиям других, сочувствует им и признает ответственность за жертвы собственной политики, и только монологическая память служит препятствием для начала или возобновления диалога между конфликтующими сторонами; открытая память является основой диалога. Девиз «Сначала прошлое, потом будущее!» описывает правильную последовательность действий при поисках мирного сближения позиций – при условии, что память используется не в качестве оружия для мобилизации своих сторонников или для эскалации конфликта, а как средство для достижения взаимопонимания[123]. Именно такова практика работы комиссий правды и примирения, которые действуют сегодня по всему миру там, где диктатура трансформируется в демократию. Работа комиссий основана на убежденности, что от травматического прошлого удастся избавиться лишь в том случае, если будет запущен процесс осознания исторической правды и признания совершенных несправедливостей. Сцепление событий требует взаимосвязи воспоминаний. «Это предполагает готовность палестинцев узнать о Холокосте <…> и готовность евреев узнать о Накбе»[124]. Если каждая сторона будет помнить о травматической истории другой стороны, то все, что их разделяет, удастся преодолеть и общее знание откроет для них путь к мирному будущему. Напротив, упорное одностороннее забвение продлевает несправедливость и не исцеляет пережитую травму.