Забыть Веронику

— Коллекторы, мать их, — выругался Лютиков. — Я ж тачку эту взял как раз на кредитные деньги. Думал, быстро расплачусь. Работа была… Не думал же, что посадят.

Странная у таких людей логика. Как это — не думал, что посадят? Он, наверное, считает, что богиня правосудия наугад пальцем тыкает, и те, в кого она случайно попала, отправляются в места лишения свободы. Вне зависимости от своих поступков. Как будто это не он два года назад вынес все ценные вещи из квартиры своего знакомого, который напился до чертиков и заснул… Радовался бы, что по УДО вышел.

— В каком банке кредит брал?

— Не помню я, у них название несколько раз поменялось. Да и неважно. Они мой долг коллекторам продали. Вот нас и одолевают телефонными звонками, и меня, и Вальку. Один раз домой к нам приходили из их конторы. Какой-то вышибала приперся, вопросы задавать начал, типа на что мы живем, где работаем…

— Послали бы его на три советские буквы, да и все дела.

— Да? Чтоб меня снова посадили?

Мысленно посетовав на юридическую безграмотность населения, я вырвал из блокнота листок и записал номера двух федеральных законов, регламентирующих банковскую и коллекторскую деятельность. Вручил листок Лютикову.

— Ознакомься на досуге, умнее станешь. А по поводу твоей тачки… Если хочешь, Саня, пиши заяву. Но имей в виду, смысла нет. Камер наблюдения я здесь не вижу. Даже если найдем свидетелей, которые видели этих «художников», то как докажем их связь с коллекторским агентством?.. Короче, растворитель тебе в помощь. Не сразу, но ототрешь-отмоешь. Они ведь не тачку хотели испортить, а психологическое воздействие на тебя оказать, так что использовали самую обыкновенную краску, а не какую-нибудь несмываемую… Кстати, ты проверь, машину-то хоть не вскрыли? Так сказать, для усиления запугивающего эффекта… А то я недавно читал одну историю, как коллекторы из должника долг пытались выбить. Ему и камни в окно кидали, и почтовый ящик жгли, и к сыну-первокласснику возле школы цеплялись. А еще в тачку залезли и весь салон каким-то химическим реактивом облили, да так, что за неделю запах не выветрился…

Пока я рассказывал, Лютиков распахнул правую дверь, осмотрел салон. Похлопал обивку кресел, принюхался.

— Вроде чисто… А ну, попробую эту гадость мокрой ветошью потереть.

Он открыл багажник, вынул тряпку и пятилитровую канистру с водой. Намочил тряпку, стал тереть по кузову. Малиновые буквы поплыли, на глазах превращаясь в уродливые бесформенные пятна.

— Да не майся дурью, — посоветовал я. — Все равно без растворителя тут не обойдешься… Ух ты, какая у тебя магнитола классная, — похвалил я, заглядывая в салон. — Это сколько ж бабок ты в музыку вложил?

— Нормально вложил. Не жалко. Я люблю, когда по трассе летишь и музон из динамиков долбит.

— Ты б лучше долги свои закрывал, чем на ерунду бабки тратить, — посоветовал я. — Впрочем, твое дело. Давай, пока.

Оставив Лютикова разбираться с машиной, я поспешил домой. За ужином рассказал Светлане про оригинальные методы работы коллекторов, и она от души посмеялась. Впрочем, ее гораздо больше заинтересовал мой разговор с доцентом Симоновичем, а также известие о тяжелой болезни его жены. Уже когда мы покончили с ужином, она неуверенно предположила, что, может быть, Маргарита все же добровольно ушла из жизни, а не погибла в результате несчастного случая. Я сам теперь был в этом почти уверен, но разговор продолжать не стал. Устал за день, да и голова была занята совсем другими мыслями.

***

Телефон запиликал как раз в тот момент, когда я уже присел на край постели, где меня ждала Светка, укрывшаяся покрывалом до самого подбородка.

— Кто в такое время? — недовольно буркнула она. — Одиннадцать часов…

— Не знаю.

Учитывая специфику моей работы, мне приходилось принимать звонки в любое время. Могли позвонить и в два ночи, и в шесть утра. После некоторых ночных звонков я просто переворачивался на другой бок и снова засыпал, но иногда приходилось вставать, торопливо одеваться и бежать туда, где случилась беда. К счастью, такое происходило не каждый день, иначе я бы давно оставил службу.

Я взял в руки мобильный телефон и увидел на дисплее имя Савелия Коновалова. Мужа Ксюхи. Его номер был у меня записан уже несколько месяцев, но за это время мы ни разу не звонили друг другу.

— Сергеич, ты?..

— Я.

— Это Коновалов, из пятого дома. Слушай, ты можешь вот прямо сейчас подойти?

— А что случилось?

— Да, короче… Ксюху убили.

— Что?!. — вскричал я. — Савелий, ты точно не пьяный сейчас?

— Блин, Сергеич, какое пьяный, я только с рейса! Домой зашел, а она… мертвая… лежит… Что делать, а, Сергеич?

— Ты в полицию звонил?

— Нет.

— Ладно. Сам позвоню. Ничего не трогай, по квартире не ходи. А лучше выйди на площадку и подожди там. Я через десять–пятнадцать минут подойду… Стой, стой! А ты уверен, что в квартире никого больше нет?

— Ну да, как бы… Где у нас прятаться-то? Одна комната, да кухня, да ванная. Никого здесь нет.

— Все, жди меня.