Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800

Не претендуя на роль арбитра в заочном споре двух участников битвы при Гелиополисе, замечу, что чисто субъективно многочисленность и постоянные перемещения турецкой кавалерии, вероятно, могли создать впечатление ее вездесущности. Писал же, как мы видели ранее, военный инженер Малюс о том, что она окружала французов, закрывая им горизонт. К тому же, о чем сообщают другие источники, отряды неприятеля на разных этапах сражения огибали то один, то другой фланг французской армии, фактически оказываясь на какое-то время у нее в «тылу». Другое дело, что при осуществленном Клебером построении его войска фактически не имели тыла - наиболее уязвимой части боевого порядка - и готовы были встретить атаку с любого направления. Может быть, именно поэтому обходившие французскую армию отряды неприятеля избегали вступать с ней в боевое соприкосновение (за исключением печально закончившейся для них контратаки при Матарии) и сразу направлялись в сторону беззащитного, как они полагали, Каира. Вместе с тем в «Докладе», на мой взгляд, речь всё же идет не об эпизодическом проникновении противника в «тыл» французской армии, а о совершенно определенном факте ее тактического окружения неприятелем, пусть и на очень недолгое время. Подтверждения этому факту в других источниках я не нахожу и могу очень осторожно предположить, что в данном случае имело место некоторое риторическое преувеличение, призванное добавить драматизма тексту, рассчитанному на публикацию.

Ришардо также подверг критике попытку автора «Доклада» объяснить особенностями рельефа ту слабую активность, которую французская кавалерия проявила в преследовании отступающего противника:

«Жара, наступающая после ухода воды [с окончанием разлива Нила], часто вызывает появление глубоких трещин в земле; именно это сдерживало порыв вражеской кавалерии и не позволило нашей преследовать бегущих»{584}.

По мнению Ришардо, подобные дефекты почвы если и могли иметь место, то лишь на левом фланге французской армии, который передвигался по кромке земель, покрываемых водой во время ежегодных разливов Нила. На правом же фланге, где развернулись основные события решающей фазы сражения и где находился сам Ришардо, французские войска действовали фактически на границе с пустыней, куда воды реки не доходили и где рельеф не имел каких- либо неровностей, способных помешать атакам турецкой конницы. «Что же касается французской кавалерии, - заключает Ришардо, - то она, очевидно, была слишком малочисленной, чтобы померяться силами с неприятельской. Именно это было причиной ее бездействия, а не какие-либо дефекты почвы»{585}.

Строго говоря, аргументация Ришардо мне и здесь кажется более убедительной. Ни в каких независимых (то есть не повторяющих содержание «Доклада») свидетельствах очевидцев нет упоминания о подобных неровностях. Да и французская кавалерия в этом сражении всё же не бездействовала, а выполняла пусть и вспомогательные, но полезные функции. И если она не слишком удалялась от своих каре, то причиной тому была именно ее малочисленность. Об одной из таких вылазок, оказавшейся лично для него довольно выгодной, рассказывает гусар Девернуа:

«...Генерал Фриан позволил туркам приблизиться и привел разом в действие все свои орудия, встретив атакующих картечью. Те тут же обратились в бегство, оставив на земле множество убитых и раненых. Отправленный со своим эскадроном собрать этих раненых и взять в плен с полсотни беглецов, я добыл там себе мушкетон и пару пистолетов ювелирной работы, отделанных серебром, а также кривую саблю с коротким клинком шириной в ладонь, расширяющимся от эфеса, и с рукояткой из рога носорога до трех дюймов длиной, имеющую тембр долгий и протяжный. Инкрустированная на ней довольно потертая арабская надпись сообщала, что сабля эта изготовлена в древнем Вавилоне»{586}.

Да и турецкой кавалерии никакие «трещины в земле» не помешали совершить три полноценные атаки на дивизию Фриана. Зачем же в «Докладе» потребовалось ссылаться на неблагоприятный рельеф? Могу лишь в качестве гипотезы предположить, что таким образом автор попытался снять саму возможность неудобного вопроса о том, почему не была использована кавалерия для добивания потерпевшей поражение турецкой армии.

Преследование отступающего врага кавалерией являлось аксиомой военного искусства, однако в конкретной ситуации Восточной армии оно было сопряжено с чрезмерным риском. Применение полутора тысяч кавалеристов против нескольких десятков тысяч турецких конников, отступавших в полном порядке, могло окончиться для французов плачевно. Именно поэтому преследование неприятеля осуществлялось французской армией в полном составе - дольше, но надежнее. Возможно, чтобы не объяснять на пальцах непосвященным все нюансы сложившейся в Египте ситуации, Клебер и предупредил соответствующий вопрос ссылкой на неудобный рельеф. Впрочем, это всего лишь моя гипотеза, не более.