Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800

Впрочем, французские источники, как правило, не проводят различий в национальной принадлежности защитников города и называют их всех «турками», из-за чего трудно оценить вклад каждой из названных групп участников восстания в общее дело обороны Каира.

Погром христиан

Стихийный характер восстания и отсутствие у его предводителей какого бы то ни было заранее подготовленного плана стали очевидны уже с первых часов выступления: взбунтовавшиеся жители Каира направили свою ярость не на тех, кто представлял для них реальную угрозу, - еще остававшихся в городе французских военных, а на тех, кто был ближе и наименее защищен, - на обитавших в Каире европейцев («франков») и местных христиан. В описании произошедшего погрома свидетельства французских и арабских источников примерно совпадают. Вот что об этом говорится в «Докладе»:

«Насуф-паша немедленно направился в Европейский квартал, чернь последовала за ним. Он приказал открыть ворота, и, хотя двое купцов припали к его стопам, показывая охранную грамоту от великого визиря, солдаты и чернь ринулись внутрь. Они выламывали двери домов, лавок и контор; обитателей убивали, не обращая внимания на возраст, пол и национальность, и бросали тела в канал Халидж. Все имущество торговцев подверглось разграблению меньше чем за час, а квартал был подожжен. <...> Пока одни поднимали белые знамена, муэдзины слали проклятия неверным, мамлюки и янычары рыскали по городу, чернь с ужасными криками следовала за ними, а женщины и дети улюлюкали, что является обычным способом выражения радости. Дома коптов, греков, сирийских христиан подверглись нападению; и множество этих несчастных, не имея никакой защиты, было перебито; их тела, выброшенные на улицу, лежали там на протяжении всей осады, подвергаясь поруганию»{616}.

Правда, уже известный нам скептичный мемуарист Ришардо ставит под сомнение нарисованную в «Докладе» картину происшедшего, называя ее плодом «пылкого воображения» автора, каковым, напомню, он считал маршала Бертье. И хотя сам Ришардо 20 марта находился на поле боя под Гелиополисом и происходившего в Каире не видел, он, по его собственному утверждению, нашел после окончания осады Европейский квартал точно в таком же состоянии, как до прихода турок. А встреченные им там знакомые заверили его, что под властью турок не терпели никаких притеснений, кроме денежных поборов{617}. На это можно заметить только то, что знакомым Ришардо, видимо, просто повезло, поскольку в данном отношении сведения столь нелюбимого им «Доклада» полностью подтверждаются арабскими источниками, в том числе хроникой ал-Джабарти, наблюдавшего за происходившим с другой стороны фронта:

«...Толпа двинулась, убивая попадавшихся на ее пути христиан - коптов, сирийцев и других. Одна группа направилась в христианские кварталы, к домам христиан в районе Байна-с-Сурайн, Баб аш-Ша’рийа и в квартале ал-Муски. Они врывались в дома, грабили, убивали или захватывали попадавшихся им мужчин, женщин и детей. Так они поступали и с жившими по соседству мусульманами»{618}.

Еще подробнее о страданиях своих единоверцев-христиан рассказывает ат-Турк:

«Население не нашло другого объекта для осуществления своей мести, как несчастных, беззащитных христиан. Чернь поспешила сначала в Европейский квартал, где жили французские купцы, уже за многие годы до того обосновавшиеся в Каире. Там находилось человек пятьдесят: мужчин, женщин, детей - мальчиков и девочек. Ворота квартала были выломаны, что вызвало подле них толчею. Обитателей резали, как баранов; женщин и девушек обращали в рабство; мальчиков отправляли на продажу; и лишь немногим из мужчин удалось избежать этой бойни; стоимость расхищенных денег и вещей оценивается примерно в 2 тыс. “кошельков”. Мусульманская часть населения словно с цепи сорвалась: она врывалась в христианские кварталы, чтобы убивать и грабить. Тот четверг показал христианам, какие муки ожидают их в час Страшного суда. Многие умерли просто от потрясения»{619}.

В отличие от автора «Доклада», ат-Турк считал, что вся эта бойня христиан не только не инспирировалась пришедшими в город высокими должностными лицами Османской империи, но и не одобрялась ими. Он даже вложил в уста Османа Катходы назидательный монолог о том, что «убийство христианских подданных и разграбление их имущества запрещены всеми религиями». Осман Катхода, по словам ат-Турка, отправил в христианские кварталы стражу, чтобы прекратить погром, а повстанцев призвал к нападению на французские позиции именно для того, чтобы отвлечь их от истребления местных христиан. Ал-Джабарти же свидетельствует, что истребление христиан, напротив, и возглавлялось, и материально поощрялось турецкими сановниками, причем не только в первые часы восстания, но в последующие дни: