Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800

Прибытие отряда Лагранжа хотя и позволило французам удержать штаб-квартиру, но отнюдь не переломило ситуацию. На стороне восставших по-прежнему оставался огромный численный перевес, и они были исполнены решимости продолжать борьбу. «Ночь, - сообщает ал-Джабарти, - жители города провели возле укреплений. Когда стемнело, французы открыли артиллерийский огонь из Цитадели и фортов по городу, прежде всего по кварталу ал-Джамалийа, где собралась большая часть жителей»{640}. Вместе с тем, свидетельствует Галан, из-за недостатка боеприпасов эта бомбардировка велась медленно и с большими интервалами{641}.

С утра 22 марта военные действия вокруг дворца Алфи-бея продолжались. В них, по свидетельству ал-Джабарти, участвовали уже не только профессиональные военные - турецкие солдаты и мамлюки, но и тысячи вооруженных чем придется горожан:

«Когда наступила суббота, военачальники, солдаты и жители Каира, за исключением больных, которые не имели сил участвовать в войне, приготовились к борьбе. Большая их часть направилась в сторону ал-Азбакийи, многие расположились пустых домах, а некоторые - за баррикадами.

Они взяли с собой кроме трех упомянутых выше еще несколько пушек, которые были найдены закопанными в домах эмиров, а также забрали из лавок торговцев пряностями каменные и железные гири, которыми взвешивали товары, и, используя их вместо ядер, начали обстреливать дом верховного главнокомандующего в ал-Азбакийе»{642}.

В тот же день, в субботу 22 марта, французы, получившие накануне подкрепление, попытались перехватить инициативу. С утра, пишет Муаре, его батальон занял позицию на площади Азбакийя. Сначала всё было спокойно, но как только в 8 часов французы попытались, видимо через площадь, продвинуться в сторону Европейского квартала, чтобы оказать помощь его обитателям, они столкнулись «с весьма упорным и хорошо организованным сопротивлением» защитников баррикад, перекрывавших соседние улицы. Когда командир батальона, несколько офицеров и солдат получили серьезные ранения, французам пришлось отступить. Повстанцы «с быстротой орла» бросились через площадь в контратаку, но попали под ураганный огонь неприятеля. «Неоднократно повторявшиеся и удачно попавшие ружейные и орудийные залпы, - пишет Муаре, - серьезно проредили их ряды; и после нескольких отчаянных попыток те, кому не пришлось грызть землю, поняли, что для них же будет лучше не лезть на нас с фронта»{643}.

Гораздо более эффективными, по признанию того же Муаре, оказались попытки восставших приблизиться к штаб-квартире через жилые кварталы: «...Целая толпа других [повстанцев], не менее бесстрашных, пробиралась из дома в дом, дырявя смежные стены, и добралась до тех [зданий], которые оборонялись нашими. Последние были вынуждены отступить перед превосходящими силами и потеряли несколько человек». Наступление повстанцы вели одновременно со стороны резиденции Рейнье и через Коптский квартал. «Таким образом, они смогли бы атаковать главную штаб-квартиру. Дабы им воспрепятствовать, - сообщает Муаре, - мы вели огонь направо и налево, что вскоре остановило их продвижение и в немалой степени охладило их пыл»{644}.

В ночь с 22 на 23 марта, по свидетельству Мишо, французы отбили у противника занятые им накануне дома близ площади и в наиболее важных из них оставили охрану. Однако утром 23 марта повстанцы проникли сначала в пустые здания, а затем, передвигаясь из одного в другое, вновь выдавили французов отовсюду, кроме резиденции генерала Рейнье и штаба инженерных войск{645}. Днем 23-го, пишет Муаре, «они нас вновь атаковали таким же образом [как днем ранее], но с еще меньшим успехом, чем накануне»{646}.

В ночь с 23 на 24 марта, по свидетельству канонира Брикара, бедуины подошли к самой Гизе, решив, очевидно, воспользоваться общей неразберихой и разжиться добычей если не у французов, то у местных крестьян:

«...Часовой поднял тревогу на укреплениях Гизы. Стояла такая темнота, что невозможно было различить равнину. Нескольких пушечных и с полсотни ружейных выстрелов наугад обратили арабов в бегство. Утром мы увидели в поле множество людей, бежавших из деревень со своим скотом, который арабы хотели у них угнать»{647}.

Хотя за первые четыре дня восстания ни одна из сторон не смогла склонить чашу весов на свою сторону, общий итог борьбы в указанный период был всё же скорее в пользу повстанцев. Это касается и организационной, и военной стороны дела.