Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции

Сталин проявлял себя с наилучшей стороны. Хотя Гарриман по опыту знал, что устное одобрение Сталина – это еще не конец истории, но он знал еще и то, что необходимо добиться в Советском Союзе или в частях Восточной Европы, оккупированных Красной армией, хоть каких-то подвижек. Рузвельт ответил симметрично, заявив, что не видит проблем в том, если СССР возьмет под свой контроль Южный Сахалин и Курильские острова на Дальнем Востоке. Они сошлись на том, что подробные консультации будут проведены позднее. Сделка состоялась: американские базы и советское участие в войне в обмен на советские территориальные приобретения. Сталин был доволен, как и американские военные в целом и в частности командование ВВС. Создав новые авиабазы в Восточной Европе и на Дальнем Востоке, они смогли бы использовать там опыт, приобретенный в Полтаве, а имеющиеся базы закрыть¹¹.

Но надежды американцев оказались преждевременны. Советская сторона не горела желанием видеть западных союзников в своем тылу – это проявилось в долгих и бесплодных переговорах о будущем Польши. Этот вопрос в Ялте обсуждали дольше всего. Он еще со времен Варшавского восстания стал в американо-советских отношениях центральным, и наблюдения за развитием событий в Польше оставались одной из задач американских летчиков, курсировавших из Полтавы во Львов и обратно. Рузвельт предпринял последнюю попытку убедить Сталина оставить Львов Польше. Сталин отказался. Красная армия контролировала большую часть Восточной Европы – Сталину незачем идти на компромисс. А кроме того, он мастерски разыгрывал “национальную карту”, значившую очень много в будущей судьбе этого региона, этнически и религиозно разнородного.

Сталин отверг предложение Рузвельта вернуть Львов полякам, представ в роли защитника национальных интересов Украины. “Что скажут украинцы, если мы примем ваше предложение? – спросил Сталин у Рузвельта и Черчилля. – Они, пожалуй, скажут, что Сталин и Молотов оказались менее надежными защитниками русских и украинцев, чем Керзон и Клемансо”. Первая отсылка была к линии Керзона 1920 года, созданной после Парижской мирной конференции. Гарриман из донесений разведки в Полтаве уже знал, что Советы перемещали людей с одной стороны линии Керзона на другую, создавая однородные этнические общности: украинцы – на востоке, поляки – на западе. И Рузвельту, и Черчиллю пришлось принять новую границу, при этом Львов стал формально украинским, а по факту – советским¹².

Точно так же Сталин отказывался от сотрудничества в вопросе о польском правительстве, в которое назначил своих людей, и о будущих польских выборах, которые обещал организовать, но намеревался контролировать. К слову, когда возник этот вопрос, Сталин заверил Черчилля в том, что Красная армия никоим образом не помешает британским и западным дипломатам перемещаться по стране и наблюдать за выборами, но посланники должны будут вести прямые переговоры с польским правительством. Теперь, когда ставленники Сталина были на ключевых постах в польском руководстве, он мог легко забирать одной рукой то, что давал другой. И после конференции одним из немногих мест, где американцы могли узнать, что происходит в Польше, оставалась полтавская база¹³.

А самый важный – как оказалось впоследствии – для летчиков в Полтаве вопрос, определивший их судьбу на ближайшие недели и месяцы, был решен в последний день конференции, 11 февраля, когда генерал Дин подписал соглашение об обмене военнопленными. Соглашение составляли долго, и у Дина был повод праздновать. Он впервые поднял этот вопрос в Генеральном штабе Красной армии в июне 1944 года, через несколько дней после того, как на полтавских аэродромах приземлились первые американские самолеты. Тогда как раз шла подготовка к наступательной операции “Багратион”, американское командование ожидало, что наступающие войска освободят военнопленных союзных армий, удерживаемых немцами в этой части Европы, и желало, чтобы советская сторона содействовала бы скорейшему возвращению пленных домой. Тогда СССР к этой проблеме интереса не проявил, теперь же наконец был готов удовлетворить запрос американцев и подписать официальное соглашение.