Забытые острова

Опять кто-то подшутил и приделал верблюду рога, хотя, быть может, художник сразу выбил этот комический сюжет. Зато до чего строен, величав и поразительно реалистичен следующий рисунок верблюда! За ним шествует маленький верблюжонок. Опять монументальная камнепись — рисунок оленя. К нему позже подрисовали обычные фигурки традиционных козлов. Рога оленя тоже стилизованы, в виде елочки. Два козлика несколько необычны, один ложится на колени, другой — с гордой осанкой — стоит. Хотя, впрочем, некоторые археологи полагают, что так изображалось галопирующее животное. Загадочен лабиринт. Стадо пасущихся кабанов вижу впервые. И вновь перед глазами проходят вереницы верблюдов с путами на ногах, бегущие козлы, олени. Интересны изображения чекана — боевого оружия скифов, фигурка человека в ритуальной позе. Внизу, на плоском камне у самой ложбины, вижу изумительное, хотя и несколько утрированное, изображение тура. Когда я специально поехал в горы Анрахай, намереваясь увезти это изображение, находившееся на отдельном камне, и отдать в один из музеев, то застал его уже искалеченным: какой-то невежда при помощи зубила и молотка выбил на нем свой автограф.

С вершины горы открывается далекая пустыня Жусандала — «полынная пустыня». Завтра мы прощаемся с горами Анрахай и едем в низину. Сейчас же, пока мои помощники ставят палатки и принимаются готовить ужин, я переваливаю через небольшой хребтик и снова попадаю в царство рисунков. Здесь мне хватит работы, и я тороплюсь.

Солнце село за холмы, на землю спустились сумерки, и рисунки разглядывать стало нелегко. Давно пора кончать поиски, к тому же на биваке меня, наверное, заждались. Я нарушил твердые экспедиционные правила: одному далеко не полагается уходить с бивака, не указав направления и продолжительности отлучки.

После ужина при свете лампочки мы рассматриваем мой очередной и, увы, последний «улов». Он очень интересен. Во-первых, я встретил большой камень с множеством рисунков, целую каменную галерею, большая часть которой тщательно забита. Но сохранились изображения козлов, фигуры человека в ритуальной позе.

Не мог я пройти мимо некоторых рисунков козликов, как показалось, наиболее интересных среди их величайшего множества. Один из них, большой по сравнению со знаками и обычными козликами, был особенно изящен, хотя слегка обезображен каким-то шутником, попытавшимся подрисовать к нему лошадиный хвост. Всегда в мире были рядом с художниками варвары, с творцами — разрушители. Другие козлики привлекают своим необычным обликом, манерой изображения. Верблюды большей частью нарисованы грубо. На серии рисунков представлены разнопородные собаки и волки. Многие из них преследуют козлов.

Более всего поразили очень старые и глубоко выбитые рисунки тигров. На них подчеркнуто главное, характерное — мощное длинное тело, слегка прогибающаяся посередине спина, длинный хвост. Один рисунок тоже похож на старое изображение тигра, найденное мною в самом начале гор Анрахай. Кошачья круглая морда, длинные высокие ноги и длинный хвост — кто бы мог быть таким, кроме гепарда! На другом рисунке гепард несколько утрирован. Это еще недавно обитавшее в Казахстане животное ныне совершенно исчезло. Завершают находки рисунки человечков. На последнем из них, возможно, хоровод.

Рисунки на камнях пережили многие предметы искусства древних народов. Снято около полутораста копий рисунков из величайшего множества встреченных. Итог неплохой, и я думаю о том, что завтра мы прощаемся с горами Анрахай, оказавшимися такими интересными.

Пустыня в цветах

Едем по кромке большой пустыни Жусандала и отдаляемся от гор Анрахай. По обеим сторонам неторной дороги сверкают желтые лютики. Давно не видал я это растение. Внутри цветок блестящий, будто покрыт лаком, и каждый лепесток похож на параболическое зеркало, отражает солнечные лучи и фокусирует их на пестике и тычинках. От этого двойная выгода: в тепле энергичнее работают насекомые-опылители и скорее созревают семена. Сейчас же, весной, когда так коварна погода и так часты возвраты холода, маленькие солнечные батареи тепла — замечательное приспособление. Летом они ни к чему, да и нет таких цветов.

Появился цветущий ревень Максимовича с большущими, размером со шляпу сомбреро, листьями. Встретилась одинокая чудесная ферула илийская. На ее толстом стебле — могучая шапка цветов.

На них копошатся серенькие мушки, черные муравьи-проформики — любители нектара, важно восседают зеленые клопы.

Я рад феруле, давно ее не видел, нашу встречу пытаюсь запечатлеть на фотографии. Потом случайно бросаю взгляд в сторону и вижу вдали целое поле ферул, они заняли склон большого холма, оно протянулось светло-зелеными зарослями до самого горизонта.

Наша машина мчится от гор в низину и вдруг врывается в красное поле чудеснейших ярких тюльпанов. Как миновать такое раздолье! И я, остановив машину, брожу со своими спутниками по красному полю. Никогда не видал такого изобилия тюльпанов, хотя путешествую по пустыне четвертое десятилетие.