ШУРКА.
Та-ак!..
МАНИКЮРША заканчивает работу над ногтями ТАНИ, молча получает деньги, складывает инструменты в шкатулку.
МАНИКЮРША.
Счастливого вам пути!ТАНЯ.
Благодарю вас.
МАНИКЮРША уходит. ТАНЯ любуется ногтями.
Вы сегодня странный, Шура: загадочно «такаете»…
ШУРКА.
«Затакаешь», когда… выходит не по-твоему…ТАНЯ
(резко). Бросьте глупости! Я вовсе не желаю быть вашей любовницей…ШУРКА.
Но он же вам противен!ТАНЯ.
Я прошу личности Сорокина не касаться. Вам он — старший партийный товарищ, а мне — муж… Я пошутила, а вы вообразили… Я улетаю с мужем заграницу и прошу забыть о наших шалостях.ШУРКА
(хочет что-то сказать, но, махнув рукой, смотрит на часы, сверяет с ручными). Ну, я рванусь в райком…ТАНЯ
(примирительно). Какой вы эгоист, Шура!.. Николай Алексеевич берет меня заграницу… А я…ШУРКА.
Но ведь я люблю вас, черт возьми, и жду полгода…ТАНЯ.
Мне какое дело до вашей любви? Когда я была машинисткой, никто не обращал внимания на меня. [Теперь я езжу в мужнином салон-вагоне, и вы липнете ко мне, как мухи…]ШУРКА
(гневно). Но вы к Сорокину пошли не по любви, а из расчета!.. Вы можете любить только спецов!{280}ТАНЯ
(грозно). А вам какое дело?! (Спохватывается, нежно.) Какой ты честный, но наивный коммунист, Шура… Да. Я Сорокина иногда не выношу… до безумия!.. Особенно в постели, по ночам, когда он на кровати по газетам ползает. И шуршит, шуршит, шуршит… Ах, боже мой, как он шуршит!..ШУРКА
(резко). Ну, до свиданья!ТАНЯ.
Шура!..ШУРКА.
Мне некогда.ТАНЯ.
Одну минуту…ШУРКА.
Я должен быть в пять в райкоме на совещании, в шесть — в эм-ка-ка{281}, в семь МОПР{282}, в восемь — шефбюро, в девять — редколлегия, в десять — безбожник{283}, в одиннадцать (достает памятную книжку, перелистывает)… внезапная проверка тут.ТАНЯ.
Верю, верю!.. Девять совещаний…ШУРКА.
Значит, я вернусь домой не раньше часу.ТАНЯ
(притворно нежно). Верю, милый!.. Прощай! Будь здоров! Когда вернусь… буду вся твоя!
Подходит к ШУРКЕ, порывисто обнимает его, тот опускает портфель на пол.
ШУРКА
(удивленно). Таня!.. Милая!.. Любишь?ТАНЯ
(целует прерывисто). И в Берлине, и в Париже, и в Чехословакии я буду думать только о тебе! Ты не можешь себе представить, как мне хочется… взглянуть одним глазком… почувствовать…
Входит ШАЙКИН.
ШАЙКИН
(тревожно). Кто из вас ходил в уборную, товарищи?
ТАНЯ и ШУРКА отскакивают друг от друга.
ТАНЯ
(растерянно). Не знаю… А что случилось?ШАЙКИН
(строго). Надо свет тушить в уборной. МОГЭС, вы знаете, за это гайку как накручивает?ТАНЯ.
Я не знаю, кто ходил…ШАЙКИН.
С вашей стороны ходили…ТАНЯ.
Почему вы думаете, с нашей?ШАЙКИН.
С нашей стороны я узнаю всех по шагам…ТАНЯ.
Может быть, соседка?ШАЙКИН.
Я спрошу… МОГЭС не шутит с этим… Строжайший режим экономии.
Уходит. Слышен настойчивый стук.
ШУРКА.
Кажется, заметил, как мы?..ТАНЯ.
Ну и черт с ним… Но возмутительно: до сих пор не может человек расстаться с привычками военного коммунизма… врывается без стука…
Звонит телефон.
Вероятно, Сорокин.
ШУРКА
(берет трубку телефона). Алё!.. (Важно.) А кто его спрашивает? С фабрики?.. На доклад?.. Товарища Сорокина сейчас нет дома.ТАНЯ.
Скажи: мы улетаем за границу, и никаких докладов делать он не будет…ШУРКА
(в телефон). Неизвестно, товарищ, когда он вернется… Я не могу на себя взять такую ответственность… А вдруг он не приедет вовремя…ТАНЯ.
Дайте трубку. (В телефон, важно.) Алло!.. Кто спрашивает Николая Алексеевича? Ну, кто говорит со мной? Товарищ, это мне интересно… Потому что я жена товарища Сорокина. Я должна знать, кто его спрашивает. Секретарь ячейки? Так вот что, товарищ: Николай Алексеевич выступать с докладами не может… Очень просто… Послезавтра мы летим заграницу… (Кладет трубку на стол.) Бесконечные съезды, конференции, заседания и совещания! Как это однообразно…
Входит ШАЙКИН с бумагой.
ШАЙКИН.
Извиняюсь! (К Тане.) Вы действительно не виноваты… Соседка свет не погасила… я ей гайку навернул… (Оглядывая Шурку.) Разве товарищ Сорокин махнул уже заграницу?ТАНЯ
(строго). Товарищ Шайкин! Я вам тысячу раз говорила: сначала нужно постучать, потом уже входить.ШАЙКИН
(удивленно). А что, у вас секреты?ТАНЯ.
Не ваше дело…