Забытые по воскресеньям

В Милли новость о том, что кафе папаши Луи выставлено на продажу, произвело эффект разорвавшейся бомбы. Большинство постоянных посетителей собрались перед дверью, желая убедиться, что это не чья-то глупая выдумка: Элен Эль, ИХ Элен Эль, продает ИХ кафе! Пришли все – старые, молодые, пенсионеры, алкоголики, активисты, крестьяне, храбрецы, бездельники, ветераны, ремесленники, кюре, рабочие, бригадиры. Что за бред, как она может уехать, бросить их, словно старые носки?! Что с ними будет без нее, кто станет чинить их брюки, кормить, поить, слушать одни и те же истории, продавать им табак и сигареты, кто, наконец, позаботится о Бодлере, выплатит деньги за выигравшую на бегах ставку, кто улыбнется, как это умеет делать она? У всех было чувство, что они теряют смысл привычной жизни в утренние, дневные и вечерние часы, ведь не было ничего спасительнее этого Сада бутылок в водовороте каждодневных хлопот, денежных проблем, ссор с женами и детьми. Толкнув дверь кафе и войдя в зал, любой житель деревни встречал двух-трех приятелей и изливал им душу. Кафе папаши Луи было перекрестком встреч, где люди обменивались рукопожатиями и мнениями о заводе, поставках, домашнем скоте, начальстве, урожаях и последних новостях. Зимой в кафе всегда было тепло – Элен сама следила за запасом дров – и хорошо пахло едой или розами. Если человек выпивает, это не значит, что он не любит аромат роз. Радиоприемник передавал точное время, выпуски последних известий, песни о любви, официант приносил выпивку, чай или кофе, и жизнь продолжалась и казалась легче, такой же легкой, как Элен Эль, идеальная женщина, такая изящная, что ее как будто можно было поднять в воздух на кончиках пальцев.

Очень скоро деревню обуял ужас, все задавали один-единственный вопрос: кто станет новым владельцем? У него никогда не будет таких голубых глаз, он никогда не проводит до дома перебравших, никогда ничего им не заштопает и никогда не присмотрит за огнем, никогда. В войне всегда есть победители и побежденные, в любом сражении можно упустить победу, но Элен они упустить не могут. А вдруг «покупатель убыточного предприятия» превратит кафе в гараж или галантерейную лавку? Очень скоро клиенты Элен распространили по всему району предупреждение: любой, кто заявится в кафе папаши Луи в Милли, чтобы сделать предложение хозяйке, горько об этом пожалеет (а его тело, конечно же, никогда не найдут!).

Никто не захотел рисковать, и Элен так и не узнала, почему никто не захотел купить ее бистро. Можно было подумать, что объявление осталось невидимым. Она трижды меняла табличку – из-за непогоды и по вине недоброжелателей, просто-напросто срывавших ее.

В начале 1953-го Элен попросила Клода написать слово «Продается» на стекле входной двери, но и это ничего не изменило.

Сначала Клод написал «До пятницы»[63], зная, что Элен не заметит. Потом его замучила совесть, и он стер последний слог скипидаром.

* * *

– Уже полночь, Жюстин. Пора на выход.

Голос дедули возвращает меня к действительности.

Я целую Элен и закрываю синюю тетрадь. Не знаю, слышит ли она, как я «читаю ее жизнь».

Роман, Клотильда и Роза ждут в коридоре. Я представляю им дедулю.

– Джанет Гейнор получила «Оскар» в номинации «Лучшая женская роль» в 1929 году за фильмы «Седьмое небо», «Уличный ангел» и «Восход солнца». Раньше актрису можно было награждать за несколько ролей сразу.

Я бы предпочла услышать: «Я люблю вас, Жюстин, а Клотильды никогда в помине не существовало. Это была дурацкая шутка. В палате не Элен, а ее двойник. Элен ушла в турпоход по Непалу».

Насчет «Оскаров» Джанет Гейнор я уже и сама все выяснила и даже узнала, что художники студии Уолта Диснея вдохновлялись ее лицом, когда рисовали Белоснежку, но ему я про это, конечно же, не сообщаю. Говорю только:

– До свидания.

Час ночи. Падает легкий тихий снег, небо словно решило отдать дань уважения Джанет. Дворники скрипят по стеклу. Дедуля едет со скоростью два километра в час.

– Ты сама написала то, что читала мадам Эль?

– Да.

– Мне понравилось.

– Спасибо.

Мне хочется сказать дедуле, что я пишу для внука мадам Эль, в которого влюбилась по уши. Я бы с радостью призналась Арману, что побывала в Швеции и Магнус открылся мне. Меня так и подмывает сообщить, что на крыше «Гортензий» живет чайка, а я сплю с Я-уж-и-не-помню-как, что однажды вернулась домой раньше обычного и увидела бабулю в комбинезоне сантехника. Мне ужасно хочется поделиться с ним радостью – пусть узнает, что Жо и Патрик по-настоящему влюблены друг в друга, но вместо всего этого я притворяюсь спящей.

За закрытыми веками лица Клотильды и Элен смешиваются воедино. Время от времени открываю глаза и смотрю на профиль дедули, который становится виден в свете фонарей, когда мы проезжаем какую-нибудь деревню или фонарный столб. Я думаю лишь о Романе, который – увы – женат, и об Элен, к которой Смерть подошла совсем близко. О пустыне, которая ждет меня за следующим поворотом. А он? О чем думает мой дедуля? Человек, никогда ничего не говорящий. О том, что она все-таки вернулась?