Читаем Забытые тайны золотого языка полностью

Санскрит изначально есть писание левой рукой и в левую сторону. Сейчас в левую сторону пишут арабы. И скрыпящий, или скрыбящий, пером, то есть пишущий в левую сторону, называется «аль скарыб».

Так как сочетание букв С и К читается как буква Х, то «аль скарыб» читается как «аль харыб». А «аль харыб» по правилам читается «аххарыб», с двумя легкими Х. Вот от слова «аххарыб» и происходит слово «араб». Слово «араб» есть упрощение слова «аххарыб». Араб — это человек, пишущий в левую сторону. Поэтому черноризец Храбр, что бы о нем ни думала наука, — это человек, пишущий буквы в левую сторону.

Все образованные люди знают, что Вещий Баян — это древний сказитель, певец и... черноризец. То есть Вещий Баян умел чертить и резать, нанося на какую-то основу черты и резы. Чертами назывались черточки горизонтальные, а резами назывались черточки вертикальные. Черты и резы нужны были для начертания букв, слов и текстов. Сейчас же считается, что черноризец — это монах, который носит черные одеяния — черную ризу.

Немного приоткрывая темы наших последующих уроков, скажу: монахи и монахини, носящие черную одежду, назывались монахами и монахинями от слова «манус», что означает левая рука или левая сторона. Они так назывались оттого, что им надлежало в монастыре исправиться. А когда монахи отбывали свой срок, исправлялись и выходили из монастыря, тогда они снова могли носить светлые одежды.

Слово «черноризец» на самом деле есть слова «черно аль ризец». Или, что то же самое, «чернарризец». С двумя буквами Р.

Как я уже пояснял в наших предыдущих уроках, в русских словах начальные буквы ЧЕР могли писаться, но не читаться. Поэтому слово «чернарризец» могло читаться как «нарризец». Или, правильнее, «нарриджец».

Сказитель и певец, тот, кто записывал канонические тексты, повести и песни, по-старому назывался «нарраджа», одним словом. Или попроще — «нарáда». Нарада — это жрец, который составлял хвалебные гимны богам, былины, повести и песни и таким образом, сам запоминая и помня все былое, помогал все это былое сохранить в памяти всех своих соплеменников и потомков.

Жрец нарада у жертвенного костра в правильных словах от имени жертвующего человека-соплеменника обращался с его просьбами к богам. Боги, видя такое почтительное и светлое к ним обращение, конечно, чем могли, одаривали и просителя, и жреца нараду.

Сейчас от слова «нарада» происходит слово (простите за его употребление) «нарративный». Наррати́в — это изложение взаимосвязанных событий, представленных читателю или слушателю в виде естественной, причинно-обусловленной последовательности слов и образов. Ну, проще говоря, «нарративным текстом» сейчас называют текст повествовательный или описательный. По сути же, нарративные тексты — это и есть былины, повести, песни, сказания, сказы и, конечно же, сказки.

Все жрецы нарады вместе назывались... народ! Слово «народ» является множественным числом слова «нарада».

Народ какой-то земли — это сообщество людей, которые очень хорошо знали свою землю, самих людей населяющих эти земли и их традиции. Все население народом, конечно, не являлось и так не называлось. Это уже впоследствии народом стали называть все население какой-либо земли-территории. О причинах этого сейчас говорить не стану.

Так что знайте, дорогие мои друзья, если какие-то сказания, сказки, песни, пословицы и поговорки являются народными, то это означает, что это сказание, сказка или песня некогда написаны профессиональным жрецом нарадой, очень хорошо понимающим, для чего, что и как нужно делать с текстами — делая это строго по особым правилам.

Население не умеет сочинять былины, сказки и песни — да и не их умений это дело. Оно умеет только портить. Не со зла, разумеется. Где-то люди что-то забыли, где-то что-то не так поняли при передаче, где-то просто не смогли складно пересказать... Словом, народное — вовсе не означает творчество коллективное. Когда будто каждый, кому не лень, придумал по слову или строчке, а потом кто-то сказал: стоп, дальше не придумываем и с этого момента оставляем все, как сложилось, объявив это очередным народным произведением... Очень смешно и наивно.

Так вот, в задачу нарады входило следить за всеми народными произведениями и при случае вовремя все поправить, исправить и, наладив, вернуть к канону. А совсем не то, что сегодня делают известные нам вредители, бездумно разрушающие своей безумной правкой волшебную ткань сакральных народных (читай — жреческих) текстов...

Пожалуй, это все, что я хотел сказать вам сегодня. Такие вот у нас с вами, дорогие мои соотечественники, язык, география, история, перекроенные некогда по подложному (ложному) умыслу, а затем и по неведению в нынешние неказистые.

Друзья мои! Обо всем новом, что сообщил я вам сегодня, но не разъяснил более развернуто, однажды расскажу подробнее — если будет на то воля небес, мое время и ваше желание. А пока вспоминайте, пересматривайте, сопоставляйте, соединяйте в себе наши уроки золотого языка, ведь продолжение у нас с вами, обещаю, будет еще гуще.

<p>Урок 12</p><empty-line></empty-line><p><image l:href="#i_016.png"/></p><empty-line></empty-line><p>Новый год</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки