Денек выдался прекрасный – полный противоречий: уже холодно, но солнце пригревает так, словно зима никогда не наступит. Леди Элеонора провела меня к низкой стене, огораживавшей ров вокруг дворца, – подальше от подъемного моста, чтобы нам никто не помешал. Как будто кому-то захочется оказаться поблизости от известной пожирательницы трупов.
Мы стояли рядом и смотрели на стеклянную поверхность подернутой льдом воды. Стражники были далеко, и я ощущала, что чувствует леди Элеонора – в основном стыд.
– Вам нужен хороший плащ, – проговорила она.
Пожалуй.
– Я собираюсь с духом. У меня просьба. – Грудь ее вздымалась. – Сделайте мне приворотное зелье. Умоляю, дайте мне…
Она что, узнала, что он ее не любит?
– Для сэра Питера?
– Для меня. Я была счастлива, пока любила его. И если есть зелье, которое заставит меня снова восхищаться им, сделайте мне такое, если можно.
– Приворотное зелье отупляет, а вам нужен острый ум. К тому же оно действует только временно, поэтому придется пить его постоянно.
– Я и так тупая, раз полюбила его, – проговорила леди Элеонора, обращаясь к воде во рву. – Вряд ли я поглупею еще сильнее.
– Что случилось?
Тут ее словно прорвало. На меня она не смотрела.
– Питер остался после ужина – думаю, потому, что так хотели мои милые родители. Госпожа Эви, я в жизни не была счастливее. И не обратила внимания на дар Люсинды. С чего мне нарушать обещание, благодаря которому я буду счастлива до гроба?
Чтоб ей пусто было, этой фее!
– Матушка с отцом оставили нас наедине в голубой гостиной. Когда дверь закрылась, я бросилась сэру Питеру на шею.
Которую мне хотелось свернуть.
– А он отстранил меня и подошел к окну. И вот его слова в точности: «Душа моя, проявления нежных чувств – это только на людях. А когда мы одни, я предпочитаю, чтобы мне не досаждали».
– А вы что сказали?
– Я растерялась. Села. Ломала себе голову, чем же я могла его рассердить или разочаровать. Извинилась. Он спросил, сколько, по мнению моих родителей, нам следует пробыть наедине. Тогда я взмолилась, чтобы он объяснил мне, что я сделала не так.
Я стиснула кулаки.
– А он просто стоял и смотрел в окно. Потом замычал себе под нос гавот, который мы с ним танцевали. И я заплакала. Я была уверена, что он почему-то проникся ко мне презрением, что его любовь обернулась ненавистью, что я сделала что-то ужасное. Знать бы, в чем я провинилась, и тогда можно было бы все исправить. Наконец я выговорила: «Ты меня больше не любишь?» А он сухо ответил: «Как любил, так и люблю, душа моя». На миг мне стало легче, а потом я все поняла. Вот оно, его обещание, которое из-за феи он теперь не нарушит: он будет любить меня так же, как и раньше. «Ты никогда не любил меня!» – проквакала я, будто лягушка. «Любить – не в моем характере», – ответил этот негодяй.
Она ждала, что я скажу. А что тут скажешь?
– Он очень дурной человек. – (Слабовато получилось.)
Внизу между льдинками проплыл игрушечный кораблик.
– Да. Он хотел мои деньги, а теперь…
– И положение в обществе, и красоту.
Мне было искренне жаль ее, но во рву оказалось полно форели. Я не пробовала рыбы с тех пор, как стала огром. И съела бы сейчас добрую дюжину.
– Сквайр Джеррольд вовсе не клеветал на него. Теперь я это знаю. Питер не убивал огров. Я не спрашивала, но знаю точно. До чего же легко, оказывается, обмануть меня!
Я сглотнула слюну.
– А меня? Он и меня очаровал. В Топях. Я поверила, что он любит меня. – Я мягко взяла ее за плечи и повернула к себе. – Взгляните на меня. Представьте себе, какими мечтами я тешилась. Да сэр Питер скорее полюбил бы жабу со всеми ее бородавками!
Леди Элеонора крепко обняла меня.
Когда она меня отпустила, я проговорила:
– Я очень скучаю по маме.
Губы у нее задрожали, и я от этого тоже заплакала. Интересно, что подумали стражники.
Я успокоилась первой, поскольку мое горе было уже не таким свежим. Рыдания леди Элеоноры тоже утихли. Она крепко уперлась ногами в землю и расправила плечи.
– Мы обе жертвы этой феи. Больше я не позволю себе плакать из-за Питера.
– Хорошо!
– Вы для меня пример стойкости. И отваги. – Она улыбнулась. – И бодрости духа.
Надо же. В грядущие годы буду повторять ее слова, пока они не станут моим девизом.
Глаза ее округлились.
– Это Питер распустил о вас слухи?
– Да, – шепнула я на случай, если у кого-нибудь из стражников огрские уши. – Не мы одни такие глупые. Короля он тоже очаровал.
Напрасно я пообещала хозяину усадьбы хранить тайну происхождения сквайра Джеррольда. Леди Элеонора, воспитанная при дворе и привыкшая к здешним обычаям, наверняка придумала бы, как добиться, чтобы сквайра признали наследником, даже без помощи его деда.
– Ох! Я так поглощена собственными несчастьями, что и не подумала, в какой беде его величество! – Она бросилась обратно к дворцу. – Король Имберт наверняка окажется мудрее меня. Он все поймет – или Питер как-то выдаст себя.
Стражники поспешили за нами.
Я опасалась, что она недооценивает сэра Питера – и, увы, переоценивает короля.
Оказавшись во внутреннем дворе, леди Элеонора остановилась, и стражники тоже застыли в отдалении.