Зачем мы стареем. Наука о долголетии: как продлить молодость

До их знакомства в аспирантуре в Нью-Йорке Дэвидсон собирал традиционные мелодии в Северной Каролине и на юго-западе Вирджинии для Смитсоновской библиотеки Конгресса. Финч к нему присоединился, и они неделю-другую ежегодно проводили в поле, записывая народные песни на старый бобинный магнитофон. «Мы приезжали в какой-нибудь городок, шли в парикмахерскую или в скобяную лавку и спрашивали: „Кто у вас тут из стариков играет на скрипке или на банджо?“ Находили знатоков, шли к ним в гости, записывали, – вспоминает Финч. – Вот такую музыку мы хотели играть, хотели быть как традиционные струнные ансамбли с юга Аппалачей, которые были до блюграсса». Мало кто из людей, встреченных ими в этих экспедициях, знал, чем эти двое зарабатывают на жизнь. Финч со смехом вспоминает те времена, сидя в университетском кафе в тени огромного узловатого фикуса и уплетая свой гамбургер с картошкой фри.

Для ученого Финч смотрит на предмет своих исследований весьма широко. «Я занимаюсь тем, что набрасываю очертания области, на которую почти никто из моих коллег по биомедицинской геронтологии не обращает внимания: как среда влияет на старение, – объясняет он. – А среда, я считаю, для людей гораздо важнее, чем разброс генов. – Фактор экологии, по его мнению, пока что чаще упускали из виду. – Потому что попробуй ее изучи. Нужны совсем другие посылки и подход, который отставил бы классический редукционизм биохимии и молекулярной биологии. Для них те методы годятся прекрасно, но передний край нашей науки, я считаю, здесь».

Самого Финча учили иначе. В студенческие годы в Йеле его определили лаборантом на только что основанную кафедру биофизики, где, по его словам, «работала группа блестящих физиков, которые начали заниматься биологией. Они задавали вопросы, которые до них никому в голову не приходили. Так что я с этого начал. У меня были отличные наставники в самом начале, они меня научили не бояться задавать неудобные вопросы: „Ну и что, если раньше таким никто не занимался. Все равно на тему стоит посмотреть… Оставь ты свои бумаги. Давай посмотрим шире – чем вообще живые системы отличаются от физических?“ – так меня учили», вспоминает он.

Сейчас Финча интересует, как изменились старческие болезни за последние 200 лет с увеличением продолжительности жизни. В первую очередь он хочет знать, не способствует ли современная среда обитания патологиям, которые в доиндустриальную эпоху встречались, может быть, относительно редко. Он собрал группу исследователей разных дисциплин, антропологов и биомедиков, и изучает цимане – народность боливийской Амазонии, представители которой до недавнего времени жили как в древности – занимались охотой, рыболовством, собирательством и примитивным сельским хозяйством, вдали от современной медицины и прочих удобств. «У них у всех высокий уровень воспаления в организме, – говорит Финч. – У них у всех есть паразиты. У них туберкулез, работа по хозяйству тяжелая, они часто болеют. И поскольку воспаление – причина развития множества болезней, у них и инфарктов тоже должно быть много, – но нет».

Эта программа, Проект по исследованию здоровья и истории жизни цимане, продолжается уже не один год. Кардиологи в составе команды сделали компьютерные томограммы (КТ) и электрокардиограммы (ЭКГ) сотен представителей цимане. Открылось, что обызвествление (кальциноз) артерий у цимане с возрастом идет гораздо медленнее, чем у цивилизованных людей. Мужчина-цимане 80 лет обычно может похвастаться артериями как у 55-летнего американца. «Их мозг мы тоже сканировали, – добавляет Финч. – Серое вещество у них убывает с возрастом как минимум на 50 % медленнее, чем у [жителей] Северной Америки и Европы».

За много лет удалось собрать массу данных и о состоянии когнитивных функций представителей этого амазонского племени, и здесь начало открываться очень интересное взаимодействие генов и среды. Среди цимане ген ApoE е4 (как мы видели, главный фактор риска болезни Альцгеймера в индустриальных странах) каким-то образом защищает мозг тех, чей организм захвачен паразитарными болезнями. Больше того, этот эффект дает о себе знать очень рано: дети племени с копией ApoE е4 обычно умнее тех, у кого этот вариант гена отсутствует. Это открытие соответствует находкам других исследовательских групп, которые изучают детей бедняков Мехико и Бразилии, особенно уязвимых для инфекций, и среди них носители аллели ApoE е4, похоже, умнее среднего.