Задачка на три корги

Все дело в том, что в тех ситуациях, где сэр Саймон видел “тяжелый характер” и “неприятности”, королева обнаружила силу и упорство перед лицом несправедливости. Также сержант-детектив Хайгейт пообщался с человеком, которому Синтия Харрис передала по завещанию все личное имущество. Эта женщина – Хелен Фишер – рассказала все, что ей было известно, о соседке по комнате, которая стала ее подругой на всю жизнь. Только-только переехавшая в Лондон Синтия была уверена в себе и шикарно выглядела. В те годы ее кумиром стала Луиза Брукс, темноволосая кинозвезда эпохи джаза[69]. Синтия обожала путешествовать и питала невероятную страсть к шедеврам мирового искусства. Но она не реализовала свой потенциал, и в конце концов все ее надежды рухнули.

Даже из короткого пересказа в отчете было ясно, что этих двух женщин связывала крепкая дружба. Королева подумала, что надо будет не забыть попросить леди Кэролайн написать мисс Фишер письмо с соболезнованиями. Ей говорили, что у миссис Харрис не было близких родственников, но это вовсе не означает, что никто ее не оплакивает. Хотя казалось, что во дворце таких людей точно нет.

Королева встала из‑за туалетного столика. Все в том же черном платье и на каблуках, в компании Уиллоу и дорги, она спустилась по маленькой лестнице на первый этаж Северного крыла, где находился коридор, ведущий к северо-западному павильону с бассейном. Лакей, охранявший вход, явно не ожидал ее увидеть, но умело скрыл свое удивление. Вдруг осознав, что она забыла код для открытия двери, королева обрадовалась, что было кому прийти ей на помощь. Вот Филип часто плавает, он наверняка помнит код наизусть.

– Ваше Величество, – сказал лакей с легким поклоном и пропустил ее внутрь, но первыми в бассейн забежали собаки.

За высокими панорамными окнами в георгианском стиле виднелось темное небо – насколько может быть темным залитый жутковатым оранжевым светом уличных фонарей центр Лондона. Сам павильон был наполнен атмосферным светом прожекторов, висевших прямо под потолком, и повсюду сверкали волнистые блики от лампочек на бортиках бассейна. Довольные собаки разбрелись по покрытому плиткой полу, но королева не отпускала их далеко от себя. Их беспечное любопытство казалось ей неуместным. Должно быть, именно здесь, между дверью в раздевалку и пологим входом в воду, всю ночь пролежал труп.

“Массивная кровопотеря”.

В памяти всплыли слова из самого первого полицейского отчета. Кровь вытекла из тела: этого достаточно для наступления смерти. Адъютант сказал – потому что ей пришло в голову спросить, – что человек умирает при потере от половины до двух третей крови. Солдатам такие вещи известны. В каком‑то смысле радует, что люди могут выживать, даже если по их сосудам течет лишь половина от нормального объема. Но Синтии Харрис не повезло.

Стоя среди пульсирующих бликов, слыша гудение фильтра и плеск еле заметных волн, королева задумалась о том, что последнее, что видела и слышала Синтия перед тем, как потерять сознание. Она остро ощущала незримое присутствие горничной – вернее, ее отсутствие.

Быстрой чередой в голове пронеслись воспоминания: взмах шикарных, подстриженных под каре волос, когда‑то почти черных, а теперь выцветших до практически белоснежных; любая комната, к которой она прикладывала свою руку, была идеально убрана и гармонично обставлена – никто другой не мог добиться такого же совершенства; искренняя радость на лице – теперь более чем понятная, – когда по ее совету картину переставили в другую раму и они вместе стояли перед ней в гостевой комнате, наслаждаясь новым впечатлением.

Королева преисполнилась состраданием к этой женщине. Тверже, чем когда-либо, она убедилась, что видение сэра Саймона в корне отличалось от ее. Дело не в “тяжелом характере”, а… Как же это называется? Подходящее выражение вертелось на языке, но вспомнить его никак не получалось.

– Как говорят, когда работодатель делает твое пребывание на работе таким невыносимым, что ты хочешь уйти? – спросила королева лакея.

Он на мгновение задумался.

– Конструктивное увольнение, мэм.

– Точно! Спасибо.

За долгие годы ее правления бывали времена, когда пресса, казалось, пыталась провернуть с ней то же самое. Вот только одно дело королева, и совсем другое – куратор. Почему бы не устроиться куратором в другое место? Женщина, которую описала мисс Фишер, была без ума от своей работы.