Загадаю Тебя

– Ну чё так долго-то здесь возитесь? – в кухне появляется рассерженный Никита. – Ма, опять? Харэ уже ныть из-за него! Достала!

– Перестань, – смотрю на него с укором.

– Чё ревёшь ты? Сама виновата, что он ушёл. Допилила! – забирает салатницу.

– Никит…

– Не лезь в это, Оля, – чеканит он сухо. – Пошли, хватит торчать тут.

********

Чем дольше нахожусь на этом празднике, тем сильнее хочется отсюда уйти. По разным на то причинам.

Во-первых, от шума, гама и музыки у меня начинает болеть голова.

Во-вторых, Ипантеевские ведут себя чересчур расхлябанно и по-хамски: громко разговаривают, нецензурно выражаются, позволяют себе отпускать шутки ниже пояса.

В-третьих, поведение самого Авдеева напрягает. Его в этот вечер словно подменили. От тихого и скромного Никиты, к которому я привыкла, не осталось и следа.

– Про Тоньку и Борьку слышали?

– Женятся летом, говорят…

– Ну так да, Тоньку и засватали уже на новогодние. Не кажется подозрительным? – Семакина прищуривается. – Мегастранненько.

– Согласна. Ну кто в едва стукнувшие восемнадцать будет жениться по собственной воле? Бред бредовейший!

– Они просто очень любят друг друга, не надо завидовать, Наташ, – говорю ей тоже самое, что и Сеньке.

– Ой, Миронова, ну ты и чуднАя! – скосив на меня глаза, фыркает Наташка.

– Ага-ага! Любят. Вот и налюбили, по ходу. Пуза-то ещё не видно у Тоньки? – встревает в разговор Вика Щербакова.

– У вас мозг только в одном направлении работает, – качаю головой.

– Не, Оль, ну а если смотреть на ситуацию здраво?

– Петь, вот ты б женился в восемнадцать? – обращается Семакина к нашему однокласснику.

– Я чё дурак, по-твоему?

– Серёг?

– Не-не-не, спасибо. На батю и мать смотрю, ваще жениться как-то нету желания.

– Никит? – продолжает свой опрос Вика.

– Чё?

– А ты? Женился бы в восемнадцать на своей Оле? – хитро прищуривается.

– Чисто гипотетически, канеш, – кивает он и, закинув на меня руку, тянет к себе.

– Ой, вот ведь заливаешь! – цокнув языком, отмахивается Семакина.

– Ни фига, – Никита впервые за вечер делает серьёзное выражение лица. – Между прочим, я об этом уже думал.

– О чём об этом? О свадьбе? – Наташка скептически выгибает бровь.

– Да. На Олю у меня большие планы, – Авдеев целует меня в щёку, после чего спускается губами к шее.

– Никит, – дёрнув плечом, отстраняюсь. Терпеть не могу поцелуи напоказ.

– Чё?

– Мы не одни вообще-то, – возмущаюсь, поправляя ворот блузки.

Ребята, сидящие вокруг, посмеиваются, глядя на нас.

– Так, давайте играть, чё сидеть-то, как на похоронах, – пожёвывая жвачку, предлагает Кэт.

Присутствующие, вдохновлённые её идеей, встают из-за стола и перемещаются в свободную часть комнаты. Уже через пару минут они выстраиваются в круг, и начинается веселье, судя по хохоту и комментариям.

Играют в «Передай другому». Смысл в том, что нужно передать игральную карту тому человеку, что стоит возле тебя. Губами, без помощи рук.

Меня подобные забавы не привлекают. Я не ханжа, нет, но вступать в тесный контакт с окружающими не люблю. Как впрочем и не люблю, когда нарушают моё личное пространство.

Никита просит навести порядок, принести сервиз и подготовить стол к чаепитию. Сам же одевается. Уходит с Ипантеевскими и братом на крыльцо.

Провожаю взглядом его спину, в очередной раз недоумевая на тему того, что у них может быть общего. Собираю грязные тарелки. Девушка двоюродного брата Никиты, Алеся, тоже не участвующая в развлечениях, помогает мне отнести на кухню посуду. В тандеме мы быстро справляемся с задачей. Я мою, она вытирает. Так Ларисе Петровне будет меньше работы по возвращении.

– Оль, мне не нравятся эти парни, – делится Алеся своими переживаниями.

Сразу понимаю, о ком речь.

– Аналогично, – набираю чайник и ставлю его на огонь.

– Видок у них такой, будто только что освободились из мест лишения свободы.

– Если не ошибаюсь, тот, со шрамом на щеке, в прошлом году вышел из колонии.

– Кошмар! – Алеся округляет глаза. – Неудивительно, что Лариса Петровна боится за ребят.

– Часто видишь их с ними?

– Теперь да, – кивает она. – Какие-то дела у них совместные.

Дела.

Ничего хорошего, зуб даю!

– Авдеевы сегодня днём так скандалили! Мы ж со вчерашнего вечера тут. Утром дядь Семён пришёл, поддатый, – рассказывает она, ловко орудуя полотенцем. – Типа сына поздравить, а заодно и вещи свои забрать.

Что ж. Теперь понятно, почему мама Никиты была в таком состоянии.

– Сперва Лар Петровна ругалась с мужем, а потом Никита начал орать, за отца заступаться. Мол мать сама виновата, что он ушёл.

– И чем закончилось? – приступаю к мытью вилок.

– Тёть Лариса выкинула вещи дяди Сёмы во двор. Ревела тут весь день, пока готовила. Жалко её, – сочувствующе вздыхает девушка. – Никите не мешало бы поддержать мать, а он… Может, поговоришь с ним?

– Попробую.

– Вы давно с Авдеевым вместе? – интересуется она вдруг.

– Полтора года встречаемся.

– Мм… Достаточно долго.

– Почему ты спросила? – открываю коробку с сервизом.

– Просто, – пожимает плечом. – Никите с тобой очень повезло. Даже, наверное, незаслуженно повезло, – бормочет она себе под нос.