Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

«Ленинград? Курск? Москва? — терялся в догадках Сталин. — Москва? А если это очередной блеф Гитлера, на который мы уже так глупо попадались?! Где искать ответ?»

Повернувшись к Берия, он покачал головой и с раздражением произнес:

— Да, Лаврентий, задали нам разведчики загадку. Найдем ответ — на этот раз хребет Гитлеру точно переломаем! Ну, а если ошибемся… — Его губы сложились в одну жесткую складку и словно выстрелили грузинским ругательством: — Тхвэри…

— Самое время ежей им в штаны запустить — Черчиллю с Рузвельтом! — с ожесточением заметил Берия. — Сколько можно одной тушенкой откупаться!

— Что, надоела, Лаврентий?

— Дальше некуда! Уже поперек горла стоят их обещания о втором фронте. Мы тут кровью умываемся, а они у себя виски хлещут и сигарами попыхивают.

— И еще долго будут пыхтеть. Американцы завязли с японцами на Тихом океане, а одряхлевший «британский лев» ради нас на Гитлера прыгать не станет, он подождет, когда мы друг дружке как следует кровь пустим. Так что с ежами пока не получится, придется сражаться с фашистами в одиночку. Вот только где? Под Ленинградом, Курском или Москвой?

— Возможно, Гитлер еще сам не определился. Ближайший месяц покажет.

— А вот здесь, Лаврентий, ты ошибаешься! У него просто нет этого месяца! В предосенье он выступать точно не станет. По нашей распутице его главный козырь — новый мощный танк — не сыграет. План рассчитан только на лето. Вопрос в том — какой план? Тот, о котором сообщили разведчики Меркулова из Лондона или абакумовские ребята? — Сталин пытливо посмотрел на Берия.

Искушенный нарком не спешил с ответом и начал издалека:

— Ленинградское направление, на мой взгляд, маловероятно. По данным нашей разведки и разведки Генерального штаба, там не отмечено концентрации фашистских войск. Кроме того, линия фронта с нашей стороны не имеет столь уж уязвимых мест. А если говорить о столице… — Берия ненадолго задумался, а затем продолжил: — То, кроме карты Абакумова, других подтверждений о наступлении пока нет. Остается одно — Курское. В его пользу свидетельствуют не только данные лондонской резидентуры, но и материалы, добытые нашими зафронтовыми разведгруппами. В последние дни их становится все больше и больше.

— Возможно, Лаврентий, ты и прав. — Сталин не спешил соглашаться с его доводами. — Но тогда как быть с усилением группировки гитлеровских войск на участках Западного и Брянского фронтов? Это достоверный факт! А оттуда рукой подать до Москвы. Тем более, по сорок первому году фашистским генералам этот театр военных действий хорошо знаком.

— И все-таки, товарищ Сталин, я полагаю, к столице Гитлер не сунется. Оставлять у себя на правом фланге такой мощный кулак, как наш Центральный фронт, будет слишком рискованно.

— Согласен, но в его положении ничего другого не остается, как рисковать. Поэтому, Лаврентий, не спеши сбрасывать со счетов план Абакумова. За ним определенно что-то есть. Вот только что? Тут требуется, чтобы наши разведчики еще раз все как следует проверили.

— Уже работаем, товарищ Сталин, но полагаю — понапрасну потеряем время. — В голосе Берия прорвалось легкое раздражение. — Абакумов без году неделя в должности и уже думает, что ухватил черта за хвост!

— Завидуешь!

— Пока нечему! Слишком широко шагает, как бы штаны не порвал.

— Тебе чего беспокоиться — не твои же! — Холодная усмешка затерялась в усах вождя.

Берия молча проглотил обиду. И было отчего. Абакумов, которого он четыре года назад мог растереть в порошок, теперь входил во все больший фавор, минуя его, напрямую докладывал Хозяину. А тот, похоже, давно положил на него глаз. Месяц назад, когда обсуждалась кандидатура будущего руководителя контрразведки СМЕРШ, Меркулов, с его, Берии, подачи, подсунул Сталину справку с компроматом на Абакумова. Там было за что зацепиться. В тридцать девятом, при назначении в Ростовское управление НКВД, дотошный кадровик, заместитель начальника Четвертого отделения отдела кадров НКВД лейтенант Голиков, раскопал его амурную связь с женой немецкого шпиона Наушица и, как водится, доложил по команде. Теперь и жизнь, и смерть Абакумова зависели только от одного человека — Лаврентия Берия. По его команде за расследование взялся особоуполномоченный наркомата — «волкодав» Богдан Кобулов.