Читаем Загадка исчезнувшей пумы полностью

Загадка исчезнувшей пумы

Я залезла на кровать и уселась рядом с Хрустиком. Папа. Больше ничего не будет как прежде. Папа ушёл. Аполлон пропал. Фредди пропал. Глаза защипало от слёз, и когда я взглянула в опухшие глаза Хрустика, то сама чуть не разревелась. Я задержала дыхание, вонзила ногти в ладони и пообещала себе, что обязательно их верну. Всех их. Я найду Аполлона, вызволю Фредди и сделаю так, чтобы папа вернулся домой.

Если я выиграю приз Томпсона, папа поверит, что я человек действия, а не простой мечтатель. Он придёт на моё награждение. И когда он увидит маму в нормальной одежде – не в комбинезоне и не в хирургическом костюме, – то снова влюбится в неё. Мама ведь очень красивая, когда не удаляет опухоль и не выгребает верблюжий навоз. Мои грёзы наяву прервал Хрустик.

– Когда же закончится операция? Я боюсь за Фредди!

– Скоро. И не бойся. Мы вернём Фредди. – Я взялась за страницу из книжки-раскраски. – Лучше посмотри на это. Тот, кто её разрисовал, явно не конформист.

– Ты что, можешь определить, что человек негибкий, только по тому, как он раскрасил картинку? – Хрустик уселся прямо.

Я смутилась так явно, что даже Хрустик заметил.

– Конформист. Это тот, кто очень легко гнётся, разве нет? – Он подвинулся к краю кровати и теперь сидел совсем близко. Я взлохматила ему волосы, как это любит делать мама. Они были жёсткими и влажными от всех пролитых слёз. А мускусная вонь Фредди липла к нему, как напоминание о любимом друге.

– Ты имеешь в виду акробата, – сказала я. – А конформист – это тот, кто приспосабливается, играет по правилам, и все штрихи на картинке у него не выходят за границы. – Я показала на лицо Даши-путешественницы. – Художник просто перечеркал её физиономию вместо того, чтобы раскрасить[8].

– Может, она просто не умеет раскрашивать картинки. – Брат протянул руку за листком.

– Может. Но не похоже на то, чтобы она – или он – вообще старался. – Я отвела улику подальше, не давая её схватить. – Такое впечатление, что на бедной Даше просто сорвали злость. Смотри, какие грубые штрихи. Наверное, половина карандашей поломалась, – и я показала на комочек воска от карандаша, прилипший к картинке.

– Ничего себе – и всё это ты выяснила по одним штрихам на картинке? – Хрустик посмотрел на меня с восхищённой улыбкой. – Но тогда скажи, кто это? Что за девчонка потеряла эту страницу?

– С чего ты взял, что это девчонка?

– Мальчишка Дашу раскрашивать не станет.

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда, что я мальчик. – Он спрыгнул с кровати и схватил неизвестный предмет из зелёного пластика.

– Знаешь, не все мальчишки похожи на тебя – и слава богу!

– А это что? – и Хрустик поднял неизвестный предмет.

– Вот именно, что это? – Я поспешила отнять у него улику, пока он её не испортил. Я записала в блокноте: «Продолговатый кусок пластмассы, покрытый тканью. Прикреплён к резинке. Очень грязный». Я снова вооружилась увеличительным стеклом и тут же принюхалась, чтобы подтвердить догадку. – Испачкан в траве.

– Ты можешь сказать, чьё это? – тут же спросил Хрустик.

– Я даже не знаю, что это. – Предмет был больше всех остальных улик. Я раскопала его в углу клетки Аполлона – как будто кто-то хотел спрятать его, присыпав опилками.

– Это наколенник, глупенькая! – Хрустик рассмеялся. – Его надевают, когда играют в футбол.

– Ну да, да, я так и знала, – соврала я. – Итак, наша подозреваемая – десятилетняя футболистка с непереносимостью Даши-путешественницы, а её сообщник – собака с заколкой. – Я ухмыльнулась. – А вдруг это заговор со множеством участников? Или эти вещи вообще не связаны ни между собой, ни с преступлением?

– А вот это тогда что? – Хрустик поднял перчатку. – Вроде бы женская.

– Ты снова спешишь с выводами. – Я отняла у него перчатку и приложила к ладони. – Это точно не взрослый размер.

– Тот, кто украл Аполлона, играет в футбол, носит женские перчатки и не выносит Дашу-путешественницу, – разулыбался Хрустик.

– Примерно так. – Я аккуратно сложила улики в коробку из-под печенья, закрыла крышку и убрала всё обратно под кровать. – А теперь надо понять: зачем девочка, которая играет в футбол, не выносит Дашу и цепляет на свою собаку заколки, захотела украсть котёнка пумы? Нам нужен мотив. Если мы сумеем вычислить, зачем кому-то красть Аполлона, мы сможем понять, кто его украл.

– Зачем скажет нам кто, – вторил мне Хрустик.

– Эти улики – то, что скажет нам кто, но только если мы поймём зачем.

– Тебе виднее, Кейс. – Хрустик пожал плечами. Из кармана он вынул сложенный клочок бумаги и отдал мне. – Но, если всё это до сих пор нам не помогло, может пригодиться вот это.