Загадка Красной Вдовы

– Убийца раскрылся. Я очень боюсь, что это тот самый безумец, с которым мы имеем здесь дело. Но не Гай. Правды я не знаю. В какой-то момент показалось, что она просматривается за туманной дымкой, но нет, я по-прежнему ничего не вижу. Мои вчерашние догадки, возможно, не имеют отношения к главному вопросу. И все же, гореть мне в огне, я мог бы предотвратить это, если бы поделился ими с вами.

На Керзон-стрит уже собралась толпа зевак, и прямо перед домом Мантлинга предприимчивые продавцы газет кричали о сенсационной новости. Дверь открыл запыхавшийся Мантлинг с осунувшимся и как будто постаревшим лицом, на котором прорезались новые морщины. Затолкав всех в дом, он погрозил кулаком зевакам и захлопнул дверь.

– Не мог до вас добраться, – слегка раздраженно пожаловался он. – Едва не подрался с этими музейщиками, прежде чем узнал, где сэр Джордж. – Он потер покрасневшие глаза. – Эх, бедолага.

– Давайте для начала проясним ситуацию, – сухо сказал Г. М., который терпеть не мог изъявлений чувств. Он успокоился и снова был самим собой, собранным и уверенным, тогда как Мастерс явно смешался. – Вы не вполне ясно выражались по телефону. Когда его нашли, кто его нашел и почему не сообщили сразу?

– Говорю же вам, все случилось полчаса назад! Нашел его Боб Карстерс. Мы искали улики…

– Какие улики? – резко спросил Мастерс.

– Любые. Вы же сами знаете. Что доказало бы, что Равель… Расскажу потом, когда вы его увидите. – Мантлинг нахмурился и нервно подтянул рукава. – Мы осматривали окно, и Боб схватил меня за руку и показал. Из-под кровати высовывался мысок ботинка. Бедолага. Мы вытаскивали его, как какого-нибудь вора. Я прямо-таки сел, когда увидел, кто это. – Он снова потер глаза грязной ладонью. – Ладно. Идемте. Вы знаете куда. Он уже был мертв какое-то время. Лежал холодный.

Алан развернулся и повел остальных через холодный холл, казавшийся теперь еще более мрачным. Зловещая атмосфера дома вселяла тревогу, предчувствие чего-то дурного, как было всегда с того дня, когда первый Чарльз Бриксгем увидел на лестнице привидение. В свете дня Терлейн смог лучше оценить состояние этого старого деревянного строения.

Карстерс ждал их в столовой, дергая себя за жесткий ус. Одна сторона его лица распухла и побледнела. При виде его Мастерс немного оживился и уставился на залепленную пластырем царапину вдоль виска.

– Не желаете рассказать, что случилось, сэр? – спросил он, обходя Алана. – И что происходит здесь сейчас? Вы сообщили о человеке, которому проломили голову, а я вижу здесь другого, который выглядит так, словно с кем-то подрался.

Карстерс, весь вид которого свидетельствовал о крайней усталости, издал протестующий вопль, почему-то напомнивший Терлейну визг обиженного благонамеренного песика.

– А, это. Все в порядке, – небрежно бросил Алан. – Прошлой ночью он отправил в нокаут Равеля. Я вам потом расскажу. Вам что, нечем больше заняться, кроме как копаться в мелочах, когда бедолага Гай… Идемте.

Хотя ставни были распахнуты, серое от сажи окно пропускало мало света, и во Вдовьей комнате царил полумрак. И только в полосе косо падающих из пустой панели лучей кружились пылинки. В ближней к двери части комнаты скособочился стул со сломанными ножками; другой, с расколотой спинкой, завалился на атласное сиденье; стол был сдвинут далеко в сторону, а по ветхому ковру под ним как будто прошелся кривой плуг.

– Это наших с Равелем рук дело, – сообщил Карстерс. – Но не… – Он указал куда-то в сумрак за бледную полосу света.

Г. М. и Мастерс подошли к дальней стороне кровати. Терлейн последовал было с ними, но задержался там недолго. Извлеченный из-под кровати труп лежал практически на том же месте, где и Бендер, только ногами, а не головой к изножью кровати. Одежда на нем была в пыли и том мелком мусоре, что скапливается под любой кроватью даже меньше чем за шестьдесят лет. Труп давно окоченел; ноги застыли в скрюченном положении, руки прижаты к груди – убийца затолкал тело лицом вниз. Лицо, если не принимать во внимание свернутую челюсть, сохранило спокойное выражение. Темные очки, сломанные и покрытые пылью, лежали на полу, но глаза, прятавшиеся прежде за темными стеклами, теперь скрывали веки.

Сделав шаг, Г. М. споткнулся обо что-то возле тела.

– Знаете, Мастерс, – проворчал он, – а ведь он и впрямь бедолага. Умереть под кроватью… Не знаю, по-моему, это почти то же самое, что умереть в канаве. Что это? Черт возьми, а нельзя сюда посветить? Ага! Серебряная шкатулка нашего старого друга. – Он натянул перчатки и осторожно поднял ее. – Чем его ударили? Видите что-нибудь?

– Могу сказать чем, – глухо произнес Мантлинг, не подходя к кровати. – Я чиркнул спичкой и заглянул туда. Помните, я брал с собой молоток прошлой ночью, когда шел открывать дверь в эту комнату. Посмотрите под кровать и увидите его. Я… забыл, где его оставил. Забыл.