Загадка Лаудуотера

Грей говорил спокойно, не повышая голоса, но в его тоне было раздражение, которое произвело впечатление на мистера Флексена. Если человек мог создать впечатление опасности своим голосом, то на что он был способен на деле? Мистер Флексен понял, что Грей был довольно необычным кавалером креста Виктории. Он также понял, что попытавшись запугать его лорд Лаудуотер совершил самую большую ошибку в жизни. Кроме того, у мистера Флексена возникло стойкое ощущение, что если полковнику Грею казалось, что лучше убрать лорда Лаудуотера с дороги, и если для этого представилась благоприятная возможность, он, вероятно, едва ли не воспользовался бы такой возможностью. Мистер Флексен чувствовал, что невыносимый пэр был бы для него немногим больше, чем опасная собака.

Он заговорил не сразу, смотря в серые глаза полковника Грея, а те изучали его холодным и жестким взглядом. Тогда мистер Флексен сказал:

— Мне сказали, что лорд Лаудуотер пригрозил изгнать вас из армии.

— Среди прочего, — небрежно ответил Грей.

Мистер Флексен догадался, что прочим были угрозы развестись с леди Лаудуотер.

— Это было бы для вас очень серьезным ударом, — заметил он.

— Вы… совершенно правы, — сказал полковник Грей.

Мистер Флексен мог бы поклясться, что он начал говорить: «Вы заблуждаетесь», но передумал.

Некоторое время полковник, казалось, не мог найти слов; затем он продолжил:

— Это действительно было бы очень тяжелым ударом. Вы понимаете, что для человека, который в 1914 году был зачислен в стрелковый полк из числа добровольцев и дослужился до звания командира полка, ничто не может быть более болезненным. Это было бы жестоким ударом; мне потребовались бы годы, чтобы примириться с этим.

Раздражение ушло из его голоса. Он заговорил приятным, доверительным тоном, и мистер Флексен не верил ни единому его слову. Во всяком случае, он преувеличивает тот вред, который бы ему принесла необходимость оставить армию; но мистер Флексен был полностью убежден, что это почти вовсе не огорчило бы его. Он снова был поражен. Полковник Грей лгал ему так же, как солгала леди Лаудуотер. Какая у них могла быть причина для этого? Что, бога ради, они сделали?

Мистер Флексен не дал удивлению отразиться на его лице и с сочувствием произнес:

— Да, я это понимаю. Но тогда, опять же, было бы болезненно и очень неприятно осознавать, что ваш опрометчивый поступок привел леди Лаудуотер в суд по бракоразводным делам.

— О господи, нет! — быстро возразил полковник Грей. — Не было никаких шансов на бракоразводный процесс. Даже для бракоразводного процесса — во всяком случае, затеваемого мужем — должны быть какие-то основания, у него должны быть какие-то доказательства. Небылицы, рассказанной егерем, едва ли достаточно, чтобы начать бракоразводный процесс, не так ли?

— Право, я не знаю. Егерь может убедить присяжных. Вы ведь знаете, что представляют из себя присяжные. Никогда нельзя сказать, во что выльется их глупость, — сказал мистер Флексен.

— Но в случае отсутствия доказательств не было никаких шансов на бракоразводный процесс. Говорю вам, Лаудуотера на это не хватило бы, — уверенно возразил Грей. — Он грозился и бранился. Он продолжил рассказывать эти небылицы леди Лаудуотер до тех пор, пока она не его не оборвала; но на этом все и закончилось. Его дьявольский нрав никогда не проявлялся иначе, чем в громогласных заявлениях. Леди Лаудуотер нечего было бояться.

— И все-таки вы думаете, что он сделал бы все возможное, чтобы изгнать вас из армии? — спросил мистер Флексен, находя несколько непоследовательным описание лорда Лаудуотера, как безобидного, хоть и раздражительного пустослова.

— Это совсем другое дело, — быстро ответил Грей. — Это скорее значило, что он использовал бы свое влияние за моей спиной, связавшись с каким-нибудь подлым политиком. В этом деле не было бы никакой огласки, не стали бы известны его издевательства. Он бы действительно это сделал.

— Я бы подумал, что человек с таким вспыльчивым нравом, как у лорда Лаудуотера, скорее бы действовал в открытую, — настаивал мистер Флексен.

— Конечно — если бы он действительно был склонен к насилию. Но он не был таким, скажу я вам. Он был всего лишь грозящимся задирой, когда дело касалось женщин и слуг — людей, которых он мог запугивать. Говорю вам, я ясно дал понять, что его заставляло отступить прямое противостояние ему. А, черт возьми! Любой человек хоть с каплей смелости, который действительно верил в то, что я ухаживал за его женой, не смог бы выслушать сказанное мною ему без того, чтобы не напасть на меня. И так как я все еще восстанавливаюсь после раны, и он это знал, должно быть, это не должно было представляться ему значительным риском. Говорю вам, он был просто раздражительным задирой.

Мистер Флексен был полностью убежден, что обычно полковнику Грею не свойственна подобная откровенность, что он говорил все это, только чтобы что-то говорить, возможно, чтобы не дать ему задать какой-то вопрос, на который было бы трудно или опасно отвечать. Но хоть убей, мистер Флексен не мог понять, что это мог быть за вопрос.