Загадка синего протуберанца

— Да… Она пошла, но остался ли в живых кто-нибудь из экипажа… — Финц нервно сунул сигару в угол рта. — И как это узнать: антенна — в щепки…

— Поясните, Финц! — приказал старик.

— Что ж тут пояснять, сэр… Простите, сэр… Поворотные двигатели в "Веги" очень мощные. И то, что они сейчас сработали на пределе, придало кораблю ускорение порядка 15–20 g. Это немногие выдерживают, сэр… И уже само то, что поворотные двигатели сработали — удивительно и непонятно… То есть, понятно, если допустить… Со старта, сэр, и до выхода на курс "Вегой" должны были управлять автоматы. Они "позволяли" кораблю ускорение не больше 5 g. И то и случае крайней опасности. Автоматы не могли нарушить программу. Следовательно, "Вегу" спасли человеческие руки. Руки Гарвина, сэр… Непостижимая реакция у этого человека! Это сенсация. Это феноменально.

Старик молча смотрел на экран, пока на нем не исчезла летящая яркая точка.

7. "Вега" идет по ниточке"

Немного времени прошло с того момента, как Гарвин сорвал пломбу ручного управления. От колоссальной перегрузки, как это ни странно, серьезно пострадал только штурман: целый час Забаровский был без сознания. Если к этому прибавить разбитое лицо Гарвина, слегка помяную грудную клетку Роя и синяки Стива, — то таков был общин итог этого старта для "живой силы". Благо еще, что вся эта неприятная история была кратковременна, как удар, иначе бы дело окончилось трагически. Что же касается техники, то дело обстояло неважно. Сорвавшийся кислородный баллон искрошил вдребезги дублирующий щит управления. На кораблях типа "Веги" система управления обычно дублировалась трижды, но поскольку вес лаборатории был очень велик, один комплект сняли. Об этом экипаж знал с самого начала, но сейчас дело усложнялось. Правда, пока все шло относительно хорошо. Хорошо, потому что они обманули смерть, потому что остались живы, что летят и что есть надежда долететь обратно.

Правда, связь с Землей, которая первое время должна была вести их по курсу, не действовала. Гарвин вел "Вегу" "наощупь". Хотя это и могло кончиться тем, что они не выйдут в заданную точку орбиты, но капитан не торопил Брэда: он не мог его торопить. Он знал, что тот сделает все, что сможет. И действительно, как только Брэд смог сидеть, он попросил, чтобы его отнесли к счетной машине. И там, временами проваливаясь в бездну обмороков — видимо, у него было сотрясение мозга, — он рассчитал отклонение и вывел корабль на "ниточку". Он всегда так говорил, "старик" Брэд:

— Артур, мы идем по "ниточке".

Жизнь на "Веге" налаживалась. Рой нес вахты, сменяя на пульте Гарвина. Забаровский чувствовал себя лучше. "Вега" вела себя, словно ничего не случилось. Третья дюза, виновница аварии, сработала уже высоко над Землей, как-будто и не было никакого взрыва. Все делали свою работу, и только Стиву нечем было заняться. Узлы систем связи корабля были в полной исправности, но не с кем было связываться. Никаких команд с Земли не поступало. Экипаж не мог знать, что при старте повреждена антенна. Единственная на всей Земле антенна острова Загадок, которая могла посылать им кодированные сигналы.

Самое страшное в космосе не аварии. Безделие — невинное на первый взгляд безделье — вот тот враг, которого боятся даже самые опытные астролетчики. А ведь Стив был в космосе впервые.

"Выручил" разбитый дубль-щит. Гарвин предложил Стиву заняться его починкой. В свободное от вахт время капитан и Рой по очереди помогали инженеру. В общем-то, от этого была только польза, да и щит необходим: мало что случится,

8. "Оно"… что это?

Одиночество 64 дежурств капитана нарушил Брэдди.

— Рой и Стив проверили сегодня три группы. Сейчас отдыхают… — сообщил он.

— А ты?

— А я думаю, Артур.

— О чем?

— О том же, о чем ты…

Они очень хорошо понимали друг друга. Это был их тринадцатый совместный рейс.

— Ты считаешь, что оно должно скоро выскочить?

— Я не считаю, Бредди. Я чувствую.

— А приборы?

— Нормально.

— Да… Пришпорил ты их вовремя…

— Но они слишком долго работали в таком режиме.

— А разве можно было иначе?

— Ребятам пока не говори… Впрочем, говорить-то не о чем. И это самое паршивое, что не о чем… Иди, отдыхай. Штурман у нас один и довольно престарелый. Ему прописан режим…

Гарвин улыбнулся, но в глазах осталось еле уловимое выражение тревоги. Именно по этому выражению четыре дня назад Забаровский понял, что оно близко. ОНО… Что это? Никто не может знать. Это, как удар из-за угла. Космос ничего не дарит, за все надо бороться. А цена проигрыша всегда одна — жизнь. Поворотные двигатели слишком долго работали на форсаже, да и взрыв в третьей дюзе… Нет, в чем-то ОНО должно сказаться… Пусть в мелочи… Здесь нет мелочен!

Метеорит с горошину становится бомбой. Гарвин помнит, как на высоте 25 километров превратился в пар "Колумб". А всего-то пробило один кабель… И на Землю не вернулись Томас и Четерлей. Мелочь…