Загадка Туринской Плащаницы

Но тут возникает непростой вопрос. Что делать, как поступать, если чтение Евангелия от Природы (материального мира, частицей которого является и Туринская Плащаница) приводит к мыслям, которые противоречат Библии (Корану, Талмуду, Ведам, Дхамападде, Дао, Авесте…)? Какому из двух или нескольких Священных Писаний разных времен и народов отдать предпочтение – составленному людьми или нерукотворному, человеческому или природному?

«Цепляние за книги, – писал индийский религиозный деятель и философ Вивекананда, – только разлагает ум человека. Можно ли вообразить богохульство более ужасное, чем заявление, будто в той или иной книге содержится познание Бога? Как смеет человек провозглашать бесконечность Бога и пытаться втиснуть Его между обложек тощей книжонки? Миллионы людей погибли, потому что не верили написанному в книгах, потому что отказывались видеть Бога на книжных страницах. Конечно, сейчас из-за этого уже не убивают, но мир и по сей день прикован к книжной вере».

Любую древнюю книгу кто-то писал, кто-то переписывал, порой с ошибками, кто-то толковал на свой лад. Все книги на свете, признаваемые священными, переделывались и дописывались. Из них – опять же по выбору людей – одни части изымались, другие признавались истинными. Они не были такими изначально, а между тем объявлялись созданными благодаря некоему озарению, вдохновению.

Как оценить характер и пределы такого озарения? Кто и как способен это определить? А если в священных книгах есть противоречия, то кому дано судить о том, какой ход мысли наиболее приближен к истине, а какой – ложен?

Подобных недоумений возникает немало, а толковых ответов на вопросы нет. Историки знают, как непросто и не одним лишь вдохновением создавались тексты, признанные позже священными, сколько в них разночтений, поздних вставок, сомнительных фрагментов. На каком основании такие тексты, насколько бы хороши они ни были, надо считать воплощением абсолютной истины, не требующей доказательств и не допускающей никаких сомнений?

Будем помнить, что любая книга несет в себе человеческое начало.

Религиозная вера не должна основываться только на книжном знании. Неужели оно – более весомо, чем жизнь, Природа? Книга материальна, и лишь ее содержание, которое можно обдумывать и толковать по-разному, восходит к миру духовному.

Туринская Плащаница ведь тоже является своеобразной книгой, нерукотворным свидетельством, быть может, священным Пятым Евангелием! Но ее толкование – задача непростая, предполагающая очень трудный выбор среди вариантов осмысления. Что уж тогда говорить о священных книгах, созданных людьми?

Священные книги разных религий отличаются друг от друга, порой очень существенно. В христианстве истины, провозглашаемые Библией, отчасти по-разному понимаются конфессиями, не говоря уж о сектантах и еретиках. Да и каждый человек читает книгу, в том числе священную, по-своему и понимает более или менее на свой лад.

Что касается Евангелия от Природы, то какие бы гипотезы и теории ни предлагали ученые по тем или иным проблемам, основы научного познания – факты и их обобщения – остаются общепринятыми.

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Богом. Оно было в начале у Бога. Все, что существует, было сотворено через Него, и без Него ничего из того, что есть, не начало существовать. В Нем заключена жизнь, и эта жизнь – свет человечеству. Свет светит во тьме, и тьме его не поглотить».

Так гласит Евангелие от Иоанна.

Не вступаем ли мы в противоречие с ним, когда доверяем книжному слову – даже из Священного Писания – меньше, чем Природе? Мне кажется – ни в коей мере.

Иоанн говорит о том Слове, которое было «в начале». Это может означать то разумное начало, которое пронизывает мироздание и воплощено в материальном мире.

На языке философии смысл примерно таков: Вселенная представляет собой единство духовного и материального. Научная формулировка может быть несколько более точной: Природа есть единство материи, энергии и информации. Материя – «сырой» материал, энергия – творческое начало, информация…

В этом научно-философском триединстве человеку отводится роль микрокосма, в котором воплощены, пусть и в крохотных масштабах, эти три ипостаси.

Религиозные искания