Загадка Ватикана

Сальва позвонил секретарю князя, и встреча была назначена на этот же день. Аристократ находился на своей вилле Аричча на берегу озера Альбано, неподалеку от Кастель Гандольфо — летней резиденции Святейшего Отца. Вскоре он уже садился в “роллс-ройс”, подъехавший к его гостинице. Они пересекли чуть ли не весь Рим и, выехав через ворота Санто-Джованни, продолжили свой путь по виа Аппиа Нуова, в направлении Веллетри, а после Фрат-токье свернули на древнюю виа Аппиа.

Вилла Аричча больше напоминала дворец, чем летний загородный дом. Подражая стилю Андреа Палладио, белое здание вытянуло два одноэтажных крыла вокруг роскошного фронтона с большими окнами. Слегка возвышаясь над парком с бассейнами и лужайками, украшенными статуями в античном стиле, оно тем не менее оставалось гармонично скромным, что делало его еще более элегантным.

Сальва с трудом мог представить себе Изиану в таком монументальном дворце. В те далекие времена они встречались только в общественных местах Рима, и он понимал, почему, при всем великолепии своего рода, она пыталась по возможности о нем не упоминать. Именно эта тяжеловесная ноша вынудила ее уйти навсегда, причем сначала она попросила молодого Адриана помочь ей скрыться от светской суеты, которую ненавидела. Но что он мог тогда предложить ей, кроме своей любви?

Лакей провел Адриана в библиотеку, где его уже ждал князь. Восьмидесятилетний старик имел очень гордый вид и был отмечен своеобразной печатью аристократизма. Он знаком пригласил профессора садиться, а сам устроился в кресле напротив него. И тогда начался удивительный разговор.

— Профессор, я тем более рад вашему желанию встретиться со мной, что именно я посоветовал кардиналу Бонино пригласить вас в Ватикан под предлогом разрешить загадку “Жития святого Сильвестра”. На самом деле, я хотел иметь вас здесь в надежде, что вам удастся предотвратить готовящуюся катастрофу.

— Что конкретно вы имеете в виду, ваше сиятельство?

— Кардинал и я пришли к выводу, что Москва готовит покушение на жизнь верховного понтифика.

Французский язык, на котором изъяснялся князь, был окрашен едва заметным английским акцентом, напоминавшем о том, что вся первая половина его жизни прошла в Великобритании и, в частности, что он учился в Оксфорде.

— Ваше сиятельство,— сказал Сальва,— я благодарю вас за доверие, которое вы мне оказали. Уже известно, на какое время спланировано покушение, и я не сомневаюсь, что американские и итальянские секретные службы вас об этом предупредили.

— Эти американские господа слишком уж неприятны.

— Зато действуют они эффективно. Я полагаю, что встреча между папой и верховным раввином Рима состоится именно здесь?

— Я хотел изменить место. Мою виллу в Тиволи смогли бы своевременно подготовить. Но американцы воспротивились этому, заявив, что наблюдать за обстановкой легче здесь. Но пусть бы они катились к черту! Мне все это крайне неприятно.

— Ваше сиятельство, нет никакого сомнения, что готовящееся покушение — лишь часть более сложной операции. Дело в том, что они решились на это только после того, как их план бросить тень на авторитет Святого Престола провалился.

— Бросить тень на авторитет? Каким образом?

— Ваше сиятельство, надеюсь вы извините меня, если я коснусь самой болезненной темы. Я знаю, по какой причине встреча между папой и верховным раввином должна обязательно состояться в одном из ваших дворцов. Ваше присутствие необходимо.

— Господи, да я лишь преданный слуга нашей Матери-Церкви!

— Безусловно! И вы всегда были им. В частности тогда, когда исполняли роль тайного посланника Пия XII при нацистских властях и когда в конце войны вам были доверены некоторые документы, которые, будь они разглашены сегодня, наделали бы много шума.

Князь поднялся, затем медленно подошел к полкам, рассеянно потрогал какие-то тома. Потом обернулся и сказал, глядя на Сальва своими живыми глазами:

— Надеюсь, вы не сомневаетесь в том, что совесть моя чиста?

— Будьте уверены, что нет. Ватиканская политика в те годы, когда нацисты были у власти, определялась вполне объяснимым чувством, имя которому: страх перед коммунизмом. Главным противником был Сталин. Но вследствие этого Пий XII оказался в непрямой связи с лицами, которых должен был бы ненавидеть не меньше, чем большевиков. Однако эти лица, хоть и были экстремистами, но также и неоценимыми союзниками в борьбе против атеизма — и не только атеизма.

— Что вы имеете в виду?

— Ваше сиятельство, ведь это вы устроили в апреле 1941 года встречу между Гитлером и усташами, с тем чтобы последние смогли добиться независимости Хорватии. Разве вам тогда не было известно, что творили эти люди?

— Они защищали католическую Церковь от происков сербов.

— Да, это была борьба с православием... Отсюда и убийство югославского царя Александра несколькими годами раньше и все, что потом последовало!

— Вы упрощаете события!

— Иногда это бывает полезно, чтобы распутать клубок. Я полагаю, что Пий XII ненавидел нацизм не меньше, чем коммунизм. Но осудил ли он геноцид евреев?