Загадки Байкала

На протяжении четырех лет, с лета до глубокой осени, Иван Дементьевич занимался изучением берегов огромного озера. Черский плыл на лодке, тщательно исследуя отвесные скалы, обрывающиеся в воду. Там, где утесы отступали, он часто выходил на сушу и проникал пешком в глубину берега. Ночевал он со своими гребцами в палатке, питаясь преимущественно рыбой, которую удавалось ловить.

Черский составил первую геологическую карту берегов Байкала и дал их описание, которое до сих пор не превзойдено по подробности.

Академия наук обратила на исследования Черского внимание, и он в 1885 году был приглашен в Петербург. Здесь Иван Дементьевич проработал в музее Академии наук шесть лет.

Геологические исследования необъятных пространств Сибири стали подлинной страстью Черского. Весной 1891 года он выехал во главе экспедиции Академии наук в Якутию.

Вместе с ним в далекий неизведанный край отправились его жена и двенадцатилетний сын. Состав экспедиции дополнял препаратор.

Петербургские друзья Черского, знавшие, что он болен, предостерегали его от этого труднейшего путешествия. Но удержать энтузиаста от поездки было невозможно.

По пути в Якутию Черский остановился в Иркутске. Здесь он познакомился с молодым Владимиром Афанасьевичем Обручевым, который в ту пору был единственным штатным геологом в Сибири и продолжил работы, начатые на Байкале Черским.

Из Иркутска экспедиция Черского отправилась в Якутск и Верхнеколымск. Иван Дементьевич с семьей и сотрудниками попали в очень тяжелые условия. Трудно было передвигаться, трудно было доставать продовольствие. Но донесения, которые посылал Черский в Академию наук, были неизменно бодры. Стоит ли принимать во внимание тяготы путешествия, если Черскому удалось открыть между верховьями Индигирки и Колымы никому не известные высокие горные хребты!

В Верхнеколымске экспедиция Черского зимовала. Жить пришлось в якутских юртах при морозах в 40-45 градусов. У Ивана Дементьевича развилось тяжелое легочное заболевание, но он продолжал упорно работать. Препаратора, который тяготился трудностями путешествия, пришлось отпустить. Весной, едва только вскрылись реки, Черский с семьей и нанятым в Якутске казаком Расторгуевым выехал на двух карбасах вниз по Колыме. Стояли белые ночи, и Черский подолгу просиживал на носу карбаса, наблюдая за берегами и записывая виденное. Он уходил в каюту только на стоянках, но тут мучительный кашель не давал ему уснуть.

Так дошли до Среднеколымска и после трехдневной стоянки двинулись дальше. Но Черский вставать уже не мог. Геологические образцы с берега ему приносила жена, а он лишь записывал. Потом и записывать он уже не мог, и по его знаку в дневник заносили наблюдения жена или сын.

25 июня 1892 года Черский скончался. Ему было только 47 лет. Экспедиция находилась в это время близ устья речки Прорвы. Три дня оставались здесь осиротевшие путешественники. Затем спустились немного по течению Колымы до ближайшего селения и здесь в вечномерзлой земле похоронили покойного.

Труды Ивана Дементьевича Черского, подвижника в науке, не забыты. Его имя присвоено открытому им горному хребту в Якутии. А в 1953 году горой Черского названа самая высокая вершина Байкальского хребта, который поднимается на северо-западном берегу озера. Высота этой горы – 2572 метра над уровнем моря и 2117 метров над уровнем Байкала.

От берега Байкала до горы Черского по кратчайшему направлению – 15 километров. Она хорошо видна в ясную погоду с противоположного берега и с середины озера.

Гора Черского возвышается над верхней границей древесной растительности. На голых скалах, образующих ее вершину, снег держится до конца лета. Летом на нее часто ложатся облака. С горы Черского в Байкал стекают две реки – Куркула и Молокон. А по другую сторону горы стекают две речки, впадающие в Киренгу – приток Лены.

…И Галкин и Леша знали о Черском. Но они вновь и вновь слушали мои рассказы об этом удивительном человеке. Вообще имя Черского упоминалось у нас почти ежедневно. Ведь мы шли по местам, которые Иван Дементьевич изучал восемьдесят лет назад. Восемь десятилетий для истории земной коры – менее, чем миг, а для быстро развивающейся науки – очень много. Сличая описания Черского с натурой, я постоянно убеждался, каким замечательным талантом обладал этот энтузиаст науки, как точно и тщательно исследовал он байкальские берега и как тонко умел подмечать разные подробности их геологического строения.

Мои юные спутники расспрашивали меня и о моем учителе, академике Владимире Афанасьевиче Обручеве, которому тогда, в 1955 году, шел уже девяносто второй год.

Конечно, они знали об Обручеве гораздо больше, чем о Черском. Они знали, что он один из крупнейших геологов современности, что он награжден за свои научные труды пятью орденами Ленина. Они читали его книги, написанные превосходным, чистым и ясным, языком. Обручев исследовал Сибирь, Центральную и Среднюю Азию. Но юношам хотелось подробностей. Хотелось узнать, что и как выведал Обручев у природы на Байкале.