Загляни в свое сердце. Жизнеописание. Письма Валаамского старца

Вот имена желающих уехать: о. Михаил, о. Исавр, о. Лука, о. Никита, о. Иона Коневский, о. Гурий Макушин, о. Феодот-певчий, о. Венедикт, о. Валерьян, о. Иро-дион, иеромонах Иоанн Коневский, о. Геннадий, о. Варсонофий, о. Анатолий Печенгский, о. Иван Федотов, о. Герман Курник, о. Димитрий, о. Сергий, о. Борис, о. Нон нарядчик.

Схиигумен Иоанн.

— 86 —

17 ноября 1957 г.

Боголюбивая раба Божия Елена!

Христос посреди нас!

Значит, наша братия в России хорошо устроились, и слава Богу. Все же, я полагаю, пожалеют старое насиженное местечко. Когда наши иноки уезжали из Гельсингфорса, о. Михаил благословлял провожающих, и одна женщина исцелилась. Это говорила мне Клавдия. Если это правда, хорошо для Валаама, — вот и теперь не оскудела наша обитель.

Церковь хорошо поет прокимен Валаамского напева, красиво и торжественно: «Рцыте во языцех, яко Господь воцарися, ибо утверди вселенную, яже не подвижится». И куда лезет гордыня? Ибо творение Создателя непостижимо ограниченному уму человеческому. И это делается более понятно, когда человек от всего отстранится или уже лежит на смертном одре. Тогда только он поймет, что мир — льстец и обманщик, как сказал Исаак Сирский.

Теперь я, естественно, созрел к переходу в вечную жизнь в ближайшее время. Нападает страх: тайна великая, и чувства стали совсем другими, и взгляд на этот временный мир со всеми его соблазнами тоже. Припоминаю я, прп. Иоанн Лествичник сказал: «Мы не будем отвечать на Страшном Суде, что не богословствовали и не творили чудес, а ответим, что не плакали о своих грехах». Это делается виднее, когда останешься один и отрешишься от всего, а когда с народом и в суете, — настроение совсем другое.

Относительно моего положения не смущайся, теперь уход за мной нужен маленький. Вода вся вышла, еще в монастыре стала выходить [28]. Если постою босой на полу, делалось мокро под ногами, а теперь совершенно воды нет. Стал тоненький, и ноги тоненькие. Я молился и просил Господа, чтобы быть тоненьким. Раны засохли, только на правой ноге, которая болит уже 14 лет в колене, вот на ней и появились раны, но теперь и они заживают.

Многогрешный схиигумен Иоанн.

— 87 —

15 декабря 1957 г.

Боголюбивые Елена, мать Платонида и Лидия.

Христос посреди нас!

Пишешь, что русские — великие умы. Ведь и немцы славились великими умами, а что случилось, — с карты долой полетели. А прп. Иоанн Лествичник сказал: “Где случилось падение, там предварила гордость”. Господи! За молитвы святых русских молитвенников, спаси и сохрани Россию от бед и скорбей! Ведь Россия — страна православная и верующая, и я верую, что и теперь так есть. Настоящие православные и остались-то только в России, ибо они прошли огонь и воду. Как-то наши устроились в Молдавии? Думаю, пожалеют, что уехали. Отец Михаил очень стремился уехать. Они думали, поместят их в Москве в каком-нибудь монастыре, а вышло наоборот: и Москву не показали, провезли мимо матушки России. Храни их Господь.

Правильно ты смотришь на монастыри. Вообще как-то на Валааме внутренний дух не развивался, а царила буква, убивающая дух. Ведь я живу на Валааме с 16 лет, но о едином на потребу мне не преподавали, а обучали только внешнему поведению: если после правила вечернего чаю попьешь, то положи пятьдесят поклонов; за квас — двенадцать поклонов, а за воду три поклона. Вот и все тут старческие советы. И теперь говорят старые монахи: «Старцы учили нас, что после правила нельзя пить чай» — и т. д.

Как-то я не встречал действительных иноков по святоотеческому понятию. Временное уединение полезно, ибо немного успокаивается дух от разной суеты, а вообще жизнь в уединении страсти не врачует, а только усыпляет. Если внимательно жить среди людей, скорее придешь в самопознание, ибо здесь много встретишь случаев, обнаруживающих нашу гниль.

Схиигумен Иоанн.

— 88 —

24 декабря 1957 г.

Боголюбивые мать Платонида, Елена и Лидия!

Христос посреди нас!

В воздухе бывают перемены, и не знаешь, откуда подует ветер. Так и у нас в жизни бывают перемены, и не знаешь, откуда придут искушения. Появился здесь один странный человек и почему-то расположился ко мне. Все взволновались и приняли его за шпиона, и меня прицепили к нему. Смотрю, что-то говорят и посматривают на меня. Этого человека отправили в Гельсингфорс. И на это я смотрел спокойно, подумал, что враг рода человеческого точно по канве вышивает узоры — разными искушениями.